Стефан Цвейг - Бальзак

К несчастью, для будущего миллионного предприятия у Бальзака недостает нескольких сот франков исходного капитала, столь необходимого для поездки в Сардинию, и ему едва ли удастся их раздобыть. Он, конечно, мог бы обратиться к своему другу Ротшильду или к другим финансовым воротилам и открыть им свой проект. Но Бальзак, наивный и, нужно прямо сказать, бестолковый, как только дело касается собственных его сделок, полагает, что г-н Пецци доверил свою великую тайну ему одному на всем белом свете. Он боится, что если он поделится этими сведениями с кем-нибудь третьим, то крупные капиталисты непременно похитят у него великую идею, как они похитили секрет дешевой бумаги у Давида Сешара, одного из героев его «Утраченных иллюзий». Одному Карро рискует он доверить свою тайну. В распаленном воображении Бальзака этот честный отставной майор, который иногда, скуки ради, проделывает пустяковые химические опыты, сделался вдруг великим химиком, «знающим таинственный процесс, посредством коего можно выделить золото и серебро из любых сплавов, к тому же без особых затрат».

Карро, добровольный помощник Бальзака, находит его идею весьма спорной и не выражает готовности ни поехать с ним вместе в Сардинию, ни вложить деньги в его начинание.

Только у матери, у старой спекуляторши, которая вновь и вновь извлекает деньги из своего чулка, Бальзаку удается перехватить несколько сот франков, остальные он занимает у д-ра Наккара и у своего портного. И вот в середине марта 1838 года Оноре де Бальзак едет в Сардинию, чтобы завладеть тамошними серебряными рудниками.

Заранее очевидно, что все это путешествие – донкихотство чистой воды, донкихотство, которому уготован скандальный провал. Ибо если бы даже проект и был перспективен – а чутье и на этот раз не подвело Бальзака, – как может литератор, в жизни своей не видавший ни одного рудника, в два-три дня определить его доходность? У Бальзака нет при себе измерительных инструментов. Да если бы и были, все равно он не смог бы определить количественное и процентное содержание серебра в отвалах. Он не посоветовался ни с одним серьезным специалистом. Он почти не владеет итальянским и не сумеет толком объясниться. У него нет при себе никаких рекомендательных писем – ведь он никому не доверяет свою тайну. У него нет денег, чтобы раздобыть необходимую информацию. Он ведать не ведает, в какие инстанции ему следует обратиться, чтобы получить концессию. А если бы и ведал, у него все равно нет для этого никаких деловых данных, и самое главное – у него отсутствует капитал. Правда, он говорит: «С меня будет довольно, если я обеспечу себе хотя бы одну пробу этой штуки».

Но где она, собственно, эта «штука»? И что она такое? Отвалы, встречающиеся в разных местах, давно уже поросшие мелким кустарником, или руда в заброшенных копях? Даже опытному горному инженеру потребовалось бы несколько месяцев, чтобы прийти к определенному заключению. Но Бальзак рассчитывает определить все мгновенно, доверяясь исключительно своему магическому взору. Впрочем, в распоряжении Бальзака все равно нет этих месяцев, ибо для него время – деньги, А поскольку денег-то у него и нет, он вынужден торопиться. С самого начала все идет обычными бальзаковскими темпами. Пять суток он проводит а пути, от Парижа до Марселя не смыкая глаз на козлах дилижанса. Средства его так скудны, что он питается исключительно молоком – на десять су в день, В Марселе он узнает, что ни один корабль в ближайшее время не пойдет в Сардинию и что, следовательно, остается единственная возможность: нужно отправиться кружным путем через Корсику, оттуда, быть может, и удастся переправиться на каком-либо суденышке в Сардинию. Это первый удар по его воздушным замкам, и, уже несколько остудив свой пыл, Бальзак едет дальше, в Тулон, успев написать своей приятельнице Зюльме Карро меланхолические слова:

«Через несколько дней я, к несчастью, стану бедней на одну иллюзию. Всегда так получается: как только приближаешься к развязке, начинаешь утрачивать веру».

После необычайно трудного плавания, ужасно страдая от морской болезни, он прибывает в Аяччо. Новое испытание для его терпения – пятидневный карантин, ибо в Марселе якобы были случаи холеры. После этих пяти суток он вынужден столь же бессмысленно потерять еще несколько дней. Ему приходится дожидаться какого-нибудь суденышка, которое соблаговолит отправиться в Сардинию. Слишком издерганный, слишком возбужденный для того, чтобы работать, Бальзак слоняется по Аяччо. Он осматривает дом, в котором увидел свет великий его соперник – Наполеон, и на чем свет стоит он проклинает Джузеппе Пецци, который втравил его в эту идиотскую затею. 2 апреля ему удается, наконец, в барке некоего искателя кораллов пересечь пролив, отделяющий Корсику от Сардинии. Он питается только рыбой, выловленной по пути.

В Альгьеро снова пятидневный карантин, новая задержка, новые муки! Наконец 12 апреля он вступает на землю, которая столь ревниво скрывает в своих недрах его грядущие миллионы.

Целый месяц потерян напрасно, а он в глаза еще не видал и крупицы серебра.

Итак, теперь можно отправиться на рудники! Они расположены в тридцати километрах, но со времен римлян дороги к ним исчезли. В этой забытой богом стране, население которой, как пишет Бальзак, цивилизовано не больше, чем полинезийцы или гуроны, нет ни дорог, ни экипажей. Полуголые люди в лохмотьях, лачуги без печей, ни трактиров, ни постоялых дворов. Бальзак, много лет не ездивший верхом, вынужден теперь, невзирая на свои сто килограммов, по четырнадцать-шестнадцать часов кряду трястись в седле. Наконец он попадает в Нурру и убеждается в том, что все его надежды пошли прахом. Даже если бы серебряные рудники и были доходными, он не сможет завладеть ими. Он явился к шапочному разбору. Его собеседник, Джузеппе Пецци, зараженный бальзаковским энтузиазмом, с толком использовал прошедшие восемнадцать месяцев. Правда, он не сочинил бессмертного романа, не выстроил себе шалэ среди парниковых ананасов, но зато он упорно осаждал квестуры и префектуры, пока не получил согласно королевскому декрету право на разработку заброшенных отвалов. Итак, бальзаковское путешествие оказалось совершенно напрасным. Подобно Наполеону после Ватерлоо, он хочет только одного: как можно быстрее вернуться в Париж, назад, «в свое возлюбленное пекло». Но ему не хватает денег на дорогу, и он вынужден отправиться из Генуи в Милан, чтобы, заняв там деньги на имя Висконти, доехать до Парижа. И на этот раз пребывание его в Милане весьма печально – без принцев и графов, без пышных приемов.

В июне месяце, утомленный, разочарованный, но нисколько не утратив своей внутренней силы, наш вечный банкрот возвращается в Париж. В итоге своей затеи Бальзак потерял три рабочих месяца. Желая добыть деньги, он только без толку их растратил. Он лишь попусту рисковал своим здоровьем и нервами ради бессмысленной авантюры, вернее – ради авантюры, которая была лишена смысла для него. Ибо – трагическая ирония, – как и во всех его проектах, как в истории с типографией или в спекуляциях земельными участками, прилегающими к Жарди, Бальзак рассчитал правильно, интуиция не обманула его.