Леонид Млечин - Сталин. Наваждение России
— Если бы вы только знали, во что нам обходится оборона!.. Но если вы сейчас сэкономите на армии, то в случае войны враг легко разбомбит ваши заводы или оккупирует значительную часть страны. Кроме того, средства, которые вы не направите на предусмотренное общим планом развитие армии, придется выложить Советскому Союзу. Вы полагаете, это правильно?
В Советском Союзе шла модернизация вооруженных сил, ускоренными темпами создавались новая техника, ядерное вооружение, океанский флот.
Министр госбезопасности Игнатьев и министр вооруженных сил маршал Василевский утвердили план диверсионных действий военной и политической разведок против натовских и американских военных баз.
Сталин принял решение сформировать сто дивизий реактивных бомбардировщиков фронтовой авиации. Цифра показалась фантастической самим летчикам. Расчеты показали, что на случай войны стране нужно не более шестидесяти дивизий. Главком авиации поехал со всеми выкладками к министру вооруженных сил. Василевский его оборвал:
— Это приказ самого товарища Сталина — выполняйте!
Офицеры исходили из того, что надо ждать новой войны. Генерал-лейтенант Николай Николаевич Остроумов, который был заместителем начальника главного штаба авиации, пишет: «Исподволь шла обработка общественного сознания, целенаправленно велась подготовка страны к грядущим испытаниям, а точнее — к войне».
Через несколько лет на пленуме ЦК один из сталинских соратников, председатель Совета министров Николай Александрович Булганин, скажет:
— В последние годы перед смертью Сталина у нас сложилась очень тяжелая международная обстановка. В отношениях с западными державами и Соединенными Штатами мы стояли на грани войны.
Сталин не боялся ядерной войны. Ракет еще не было, единственное средство доставки — бомбардировщики. Генералы убедили Сталина в том, что система противовоздушной обороны перехватит большую часть американских самолетов. Потери в результате ядерного удара, конечно, будут большими, но это Сталина не беспокоило: страна огромная, народа хватит. А вот для американцев первый же ядерный удар станет сокрушительным. Возникнет паника, и американцы капитулируют. Сталин не считал их хорошими солдатами, полагал, что американцы — трусы, привыкли прятаться за чужой спиной.
— Американский солдат — спекулянт, занимается куплей и продажей, — говорил Сталин 20 августа 1952 года главе правительства народного Китая Чжоу Эньлаю. — Какая же это сила? Американцы вообще не способны вести большую войну. Они хотят покорить весь мир, а не могут справиться с маленькой Кореей. Не умеют воевать. Надеются на атомную бомбу, авиационные налеты. Но этим войну не выиграть. Нужна пехота, а пехоты у них мало, и она слаба. С маленькой Кореей воюют, а в США уже плачут. Что же будет, если они начнут большую войну? Тогда, пожалуй, все будут плакать…
«Когда-нибудь по документам, — пишет Валентин Фалин, посол в ФРГ и секретарь ЦК по международным делам, — мы, возможно, узнаем, насколько далеко продвинулось создание советского потенциала для упреждающего удара. На основании того, что через вторые руки доходило до меня, замечу лишь — диктатор усоп кстати».
После смерти Сталина один из сыновей Микояна в смятении спросил отца:
— Что ж теперь будет, война?
Анастас Иванович его успокоил:
— Если при нем не случилось войны, то теперь уже не будет!
Дачные развлечения
С годами маниакальная подозрительность у Сталина явно нарастала. Терзаемый страхами, Сталин обычно ночь проводил за работой: просматривал бумаги, писал, читал. Перед тем как лечь спать, подолгу стоял у окна: нет ли на земле человеческих следов, не подходил ли кто-то чужой к дому? В последнюю зиму даже запрещал сгребать снег — на нем скорее разглядишь следы.
Еще в тридцатые годы Сталин, отдыхая на юге, вдруг спросил одного из своих лечащих врачей, Мирона Григорьевича Шнейдеровича:
— Доктор, скажите, только говорите правду, будьте откровенны: у вас временами появляется желание меня отравить?
От испуга и растерянности доктор не знал, что ответить. Посмотрев на него внимательно и убедившись, что этого человека ему опасаться не следует, Сталин добавил:
— Я знаю, вы, доктор, человек робкий, слабый, никогда этого не сделаете. Но у меня есть враги, которые на это способны…
На его даче постоянно появлялись все новые запоры и задвижки. Вокруг столько охраны, а он боялся… Спать всякий раз ложился в другой комнате: то в спальне, то в библиотеке, то в столовой. Задавать вопросы никто не решался, поэтому ему стелили сразу в нескольких комнатах.
— Сталин существовал в мире уголовных преступников. Если он убивал, то почему же его не могли убить? Вот Сталин и боялся покушений, — рассказывал мне профессор Владимир Наумов, разбиравший сталинские документы. — Зная это, следователи госбезопасности на всех процессах, даже над школьниками, включали в обвинительное заключение подготовку террористического акта против вождя. Если можно было организовать убийство Троцкого, то почему кто-то не возьмется организовать убийство Сталина? Поэтому в последние годы на даче в Волынском он сменил всю охрану и прислугу, за исключением трех человек. Он хотел убрать людей, связанных с теми, кого он выгнал, ведь они могли затаить ненависть и отомстить.
Адмирал Иван Степанович Исаков рассказывал Константину Симонову, как однажды он удостоился чести ужинать у Сталина в Кремле:
«Шли по коридорам, на каждом повороте охранник, деликатно отступающий в проем, как бы упуская из глаз проходящих, но на самом деле передающий их за поворотом глазам другого охранника, который стоит у другого поворота и в свою очередь… Не по себе мне стало, я возьми и брякни:
— Скучно тут у вас…
— Почему скучно?
— Да вот — за каждым углом…
— Это вам скучно, а мне не скучно: я иду и думаю, кто из них мне в затылок выстрелит…»
Вождь, которого окружение смертельно боялось, все последние годы сам жил в постоянном страхе.
«Я был свидетелем такого факта, — вспоминал Никита Сергеевич Хрущев. — Сталин пошел в туалет. А человек, который за ним буквально по пятам ходил, остался на месте. Сталин, выйдя из туалета, набросился при нас на этого человека и начал его распекать:
— Почему вы не выполняете своих обязанностей? Вы охраняете, так и должны охранять, а вы тут сидите, развалившись.
Тот оправдывался:
— Товарищ Сталин, я же знаю, что там нет дверей. Вот тут есть дверь, так за нею как раз и стоит мой человек, который несет охрану.
