Олег Гордиевский - Следующая остановка - расстрел
Среди английских политиков имелось немало таких, кто сами по себе, без всяких усилий с нашей стороны, столь энергично и столь горячо выступали в поддержку советской позиции по самым различным вопросам, что КГБ не видел особой нужды в их дополнительной идеологической обработке. Одним из них являлся Тони Бенн, чьи взгляды, по нашему мнению, почти полностью совпадали с политическими установками Коммунистической партии Советского Союза. Советское посольство было уверено, что Бенн и без каких-либо усилий с его стороны будет выступать с просоветскими, антиамериканскими заявлениями и в палате общин, и с других высоких трибун. Попов, не отличавшийся особым умом, так и не заметил, что значительная часть английского общества считала Бенна эксцентричным человеком и не принимала всерьез. Как-то раз, во время очередного нудного утреннего совещания в подвальном помещении посольства, посол сделал весьма красноречивое заявление:
— Товарищи, перечитывая свои отчеты за последние двенадцать месяцев, я обнаружил, что кое-что из отправленной в Москву информации, которую мы получили от своих осведомителей, не имеет ничего общего с реальной действительностью. Так, например, преисполнившись вдохновения, я изложил точку зрения одного известного политика, который, выступая перед публикой, поделился своими взглядами на ближайшее будущее. Однако, по прошествии времени, я, к сожалению, вынужден признать, что все его заявления были глубоко ошибочными и что ни один его прогноз не оправдался. Поэтому обращаюсь к вам с нижайшей просьбой впредь при составлении докладных проявлять сугубую тщательность. И еще хочу вас попросить заново просмотреть все свои отчеты за прошедший год на предмет выяснения, кто из наших друзей-англичан постоянно допускает просчеты в своих суждениях и тем самым вводит в заблуждение других.
Я шепнул на ухо Льву Паршину, сидевшему рядом:
— О ком это он?
— А ты как думаешь? — ответил тот. Конечно же о Тони Бенне!
На следующий день Попов поинтересовался нашим мнением по поводу того, как лучше начать беседу с Дэвидом Стилом, лидером Либеральной партии Великобритании, который приглашен на предстоящий прием.
— Как вы думаете, — сказал посол, — не стоит ли мне предварить беседу словами: «Мистер Стил, известно ли вам, что вы однофамилец нашего великого вождя Сталина?».
Мы лишь переглянулись, так и не отважившись что-либо ему ответить.
Одним из тех, кто в глазах КГБ заслуживал самой высокой оценки, был завербованный еще в семидесятых годах известный журналист Ричард Готт, рыжебородый сотрудник газеты «Гардиан», отличавшийся своими левыми взглядами. Хотя наши связи с ним давно прервались, тем не менее в конце 1994 года, когда было предано гласности его сотрудничество с КГБ, ему пришлось уйти из «Гардиан».
Хотелось бы упомянуть и еще об одном человеке, имени которого я не могу назвать. Поскольку КГБ проявил к нему интерес, Центр распорядился во время моего пребывания в Лондоне наладить с ним связь. Стимулом к сотрудничеству с нами, согласно нашим расчетам, могла бы послужить кругленькая сумма в шестьсот фунтов стерлингов, которую мы намеревались вручить ему при встрече наличными.
Поскольку передать эти деньги нашему потенциальному агенту предстояло Богданову, мы принялись с ним горячо обсуждать, как провернуть это дело, и наконец сошлись на том, что лучше всего конверт с банкнотами отдать ему незаметно или во время совместного обеда, или чуть позже, уже по окончании трапезы. Но когда мы поделились своим планом с Гуком, он решительно отверг его как чрезвычайно рискованный: если Богданова вдруг задержат и обыщут, конверт с деньгами послужит неопровержимой уликой.
Способ передачи денег, которому Гук отдавал предпочтение и который был уже апробирован им в Нью-Йорке, заключался в том, чтобы сунуть пачку банкнотов в карман нужного человека в тот самый момент, когда тот как ни в чем не бывало поравняется с нами. Мы возразили, заметив, что зимой, когда люди ходят в пальто, это, возможно, еще и сработает, летом же требуется нечто иное. В конце концов у меня возникла идея купить дешевый пластиковый бумажник, положить в него деньги и попросту вручить его в виде огромного подарка. Гук согласился.
— Но только не вздумайте проделывать это в ресторане, — предупредил он. — Выйдите на улицу, потом сверните за угол и быстренько, прежде чем появятся сотрудники службы слежения и успеют что-либо понять, отдайте ему бумажник.
Так Богданов и поступил. В последствии он не раз встречался с этим человеком, но, как оказалось, практически без толку.
Вспоминаю также один курьезный случай, который произошел зимой 1982/83 года и вызвал сильное замешательство у всех, кто хоть как-то был причастен к этому делу. Игорь Титов, решив прощупать, не найдется ли среди сотрудников «Гардиан» кого-нибудь еще, помимо Готта, кто смог бы представить определенный для КГБ интерес и в конечном итоге смог бы стать нашим очередным объектом, обратился в ЦК КПСС с просьбой санкционировать организацию поездки в Советский Союз группы журналистов из этой газеты. Хотя и с большим трудом, но он пробил-таки свою идею. Когда сотрудники «Гардиан» прибыли в нашу страну, их тотчас же разбили на группы и повезли по разным местам. Вернувшись на родину, они подготовили специальный выпуск газеты, посвященный различным аспектам советского образа жизни. Нет нужды говорить, что, какие бы личные симпатии они ни питали к нам, они обнаружили мало такого, о чем стоило бы писать. Члены Центрального Комитета, известные своим догматическим мышлением, поспешили обвинить Титова в неудачном эксперименте. В ответ Титов отправил в Москву пространную телеграмму с анализом спец-выпуска «Гардиан», не преминув указать, что около шестидесяти процентов содержащегося в нем материала носит позитивный характер, и, следовательно, общий баланс сводится в пользу этого мероприятия. Тем не менее затея с журналистами запомнилась нам надолго.
Когда вставал вопрос о передаче денег нашим друзьям, обычно вспоминали обо мне, поскольку я неплохо с этим справлялся. В Копенгагене мне довелось видеть, как Любимов вручал деньги Коммунистической партии Дании, и, находясь уже в Лондоне, я и сам стал заниматься точно тем же, вручая представителям Коммунистических партий Филиппин и Южной Африки и Африканскому национальному конгрессу чеки в долларах на сумму, обозначенную четырехзначными числами. «Ходоки» от этих организаций дважды в год являлись в советское посольство. Одним из них был проживавший в Лондоне пенсионер, который принимал когда-то, перед Второй мировой войной и в первые годы после нее, активное участие в том, что он называл «классовой борьбой против американского империализма», и спустя сорок лет все еще сохранял полномочия получать эти деньги для своих сподвижников.
