Чарльз Николл - Леонардо да Винчи. Загадки гения
«Она старше скал, среди которых восседает,
Как вампир,
Она умирала множество раз
И познала тайны гробницы;
Она погружалась в глубины морей
И путешествовала за драгоценными тканями с восточными купцами, как Леда;
Была матерью Елены Прекрасной, как святая Анна – матерью Марии;
И все это было для нее не более чем звуком лиры или флейты».[677]
Оскар Уайльд очень тонко почувствовал соблазнительную лесть Патера: «Картина становится для нас более прекрасной, чем есть в действительности, и открывает нам тайну, о которой на самом деле ничего не знает!»[678] Но от этого «тайна» «Моны Лизы» не утратила своей привлекательности. В книге Э. М. Форстера «Комната с видом» Люси Ханичерч отправляется в Тоскану, где чувствует себя соприкоснувшейся с загадкой Джоконды: «Он нашел ее прелестно задумчивой. Она напоминала женщину Леонардо да Винчи, которую мы любим не за ее красоту, а за то, чего она нам не говорит».[679]
Другие реагировали на «Джоконду» более скептически, как, например, Сомерсет Моэм. В романе «Рождественские каникулы» (1939) он пишет о том, как четверо любителей искусства «взирали на безжизненную улыбку чопорной молодой женщины, изголодавшейся по плотской любви». Смелые молодые критики, такие как Роберто Лоньи, поливали картину презрением, и даже Бернард Беренсон признавался в тайной нелюбви к мировому шедевру: «Она стала обычным инкубом». Назвав «Гамлета» «Моной Лизой литературы», Т. С. Элиот вкладывал в свои слова негативный смысл, желая сказать, что пьеса воспринимается больше не такой, какова она есть, а становится предметом субъективных интерпретаций и второразрядных теорий.[680]
Еще одним историческим событием в жизни «Моны Лизы» было ее похищение из Лувра. Картину украли утром 21 августа 1911 года.[681] Вором оказался тридцатилетний итальянский художник-декоратор и мелкий воришка Винченцо Перуджа. Он родился в деревне Думенца на озере Комо. В Париж Винченцо приехал в 1908 году и стал одним из тысяч итальянских иммигрантов, которых французы презрительно называли macaroni. Он некоторое время работал в Лувре, что и позволило ему проникнуть в здание незамеченным и столь же легко его покинуть, неся под курткой знаменитую картину. Полиция сбилась с ног. Однако, несмотря на криминальное прошлое Перуджи и оставленный им отпечаток большого пальца левой руки на раме, его имя ни разу не всплыло. Подозревали Пикассо и Аполлинера. Поэта даже посадили в тюрьму, о чем он написал стихотворение. Перуджа хранил картину среди своих вещей более двух лет. Затем, в конце ноября 1913 года, он отправил письмо флорентийскому торговцу антиквариатом, Альфредо Джери, предлагая «вернуть» «Мону Лизу» Италии. Перуджа потребовал 500 000 лир. Письмо было подписано «Леонардо Винченцо». 12 декабря Перуджа прибыл во Флоренцию поездом, везя «Мону Лизу» в деревянном чемодане. Он поселился в дешевой гостинице «Триполи-Италия» на виа Панзани (эта гостиница работает и сегодня под названием «Ла Джоконда»). Здесь в присутствии Альфредо Джери и Джованни Поджи, директора галереи Уффици, Перуджа открыл чемодан. Под старыми ботинками и шерстяным бельем лежала знаменитая картина. Вот что вспоминает Джери: «…подняв эти весьма неприглядные предметы, [он] поднял второе дно чемодана, под которым мы увидели картину… Мы были исполнены невероятно сильного чувства. Винченцо смотрел на нас застывшим взглядом, торжествующе улыбаясь, словно сам написал картину».[682] В тот же день Перуджу арестовали. Делались попытки превратить его в национального героя, но сторонников этой идеи ожидало глубокое разочарование. На суде Перуджа заявил, что сначала хотел похитить картину Мантеньи «Марс и Венера», но потом остановился на «Джоконде», потому что она была меньше. Перуджу приговорили к двенадцати месяцам тюремного заключения. В 1947 году он умер.
Похищение и возвращение «Моны Лизы» сделали картину всемирно знаменитой. Репродукции ее появились в газетах и журналах, на открытках, плакатах. О ней писали стихи, ее образ появлялся в представлениях кабаре и немых фильмах. «Джоконда» стала иконой мирового поп-искусства. Марсель Дюшан в 1919 году пририсовал ей усы, назвав свое творение L.Н.О.О.Q (то есть «Elle a chaud au cul» – «У нее жар в заднице»). Но он был не первым, поскольку еще двадцать лет назад Мону Лизу, курящую трубку, изобразил иллюстратор Сапек (Эжен Баттай). Затем последовала размножившаяся Джоконда Энди Уорхола («Тридцать лучше, чем одна»), ожившая Джоконда Терри Гиллиама в театре Монти Пайтона, роман Уильяма Гибсона «Мона Лиза Овердрайв», классические композиции Кола Портера «You’re the Тор», Ната Кинга Коула «Mona Lisa» и Боба Дилана «Vision of Johanna». Я сам впервые узнал о Моне Лизе из песни Джимми Клэнтона 1962 года, которая начиналась словами:
Она – Венера в синих джинсах,Мона Лиза с конским хвостом…
Не уверен, что конский хвост пошел бы Джоконде, но прелестная пошлость песни прекрасно говорит о том, какая судьба ожидает эту таинственную и великолепную картину.
Фреска «Битва при Ангиари» (i)
Лето прошло в поездках на пизанские холмы, разговорах с Макиавелли, математических спорах с Лукой Пачьоли и писанием портрета Лизы дель Джокондо (в присутствии музыкантов и комедиантов или без них)… Похоже, это было удачное лето для Леонардо да Винчи. Осенью же его ожидал новый заказ, сравнимый по масштабам – и сложности работы – с «Тайной вечерей». Леонардо предложили написать фреску на одной из стен зала Большого совета (Зала дель Маджоре Консильо, который позднее стали называть Зал дель Чинквеченто) на первом этаже Палаццо Веккьо. Зал был построен в 1495 году после изгнания Медичи.[683]
Первоначальный контракт не сохранился, но заказ был сделан где-то в октябре 1503 года, поскольку 24 октября Синьория отдала приказ о том, чтобы Леонардо выдали ключ от большой трапезной, называемой Зала дель Папа (Папский зал), в монастыре Санта-Мария-Новелла.[684] Для работы над огромным картоном к будущей фреске Леонардо было нужно место. В более позднем контракте, датированном 4 мая 1504 года, говорится, что Леонардо «согласился несколько месяцев назад написать картину в зале Большого совета» и получил аванс в размере 35 флоринов. Работа должна была быть завершена («без каких-либо исключений или придирок») к концу февраля 1505 года. В более поздних документах говорится о том, что Леонардо должен был получать по 15 флоринов в месяц все время работы над фреской.[685]
Итак, Леонардо перебирается в новое жилье, в Санта-Мария-Новелла, монастырь с великолепным альбертианским фасадом, свидетелем строительства которого был юный художник. Стены зала украшают великолепные фрески Доменико Гирландайо. На Леонардо смотрят Фичино, и Луиджи Пульчи, и Полициано, и молодые Медичи – лица из его молодости, призраки иной Флоренции. Панский зал располагался в западной части церкви (сегодня здесь участок карабинеров, находящийся под строгой охраной). Зал находился в плохом состоянии. Синьория отдает приказ отремонтировать крышу зала, чтобы туда не попадала дождевая вода. Окна были «грубыми» и также нуждались в ремонте. 8 января 1504 года плотник Бенедетто Буки прибыл в монастырь с досками, блоками, ставнями и распорками, чтобы заделать окна.[686] Все работы проводились до прибытия Леонардо. Лист из Атлантического кодекса содержит опись домашнего имущества художника – всего сорок четыре предмета: стулья и столы, полотенца и скатерти, щетки и подсвечники, перьевой матрас, медный таз, супница, сковорода, «подставки под лампы, чернильница, чернила, мыло, краски», «треножник, сфера, держатель для перьев, пюпитр, стержень, губка»: множество мелких, необходимых предметов.[687]
В феврале в монастыре велась настоящая стройка. Плотник строил помост и лестницу, «со всеми необходимыми устройствами». Главная балка помоста в 5 локтей была сделана из вяза. Ее держал трос из конопли. Другими словами, помост был подвешен, а не укреплен на лесах. Высота помоста регулировалась лебедками. Торговец бумагой, Джандоменико ди Филиппо, прибыл с образцами бумаги, из которой должен быть склеен картон. Более грубой и дешевой бумагой закрывают окна. От аптекаря доставляют воск, терпентин и свинцовые белила. Прибывают заказанные губки. К работе приступает строитель, маэстро Антонио ди Джованни. Он делает дверь в личные апартаменты Леонардо, которые должны были «выходить прямо к указанному картону». Вскоре работа полностью захватит художника. Очень скоро он будет ходить из комнаты к картине и обратно, сосредоточиваясь на определенных деталях. Все это напоминает нам описание работы над «Тайной вечерей», сделанное Банделло, – приступы невероятной активности, сменяемые долгими часами созерцания и раздумья.
