Галина Серебрякова - Маркс и Энгельс

Баденские вожди восстания не имели ни достаточного мужества, ни способности предвидения. Они пришли в ужас от плана столь смелых действий и отвергли советы Маркса и Энгельса. И это вскоре привело к разгрому восстания.

Из Бадена Маркс и Энгельс направились в Пфальц, и встретились там с Временным правительством, а также с несколькими членами Союза коммунистов, в том числе с д'Эстером, игравшим видную роль в пфальцской революции.

В сложившейся обстановке ничего серьезного в Германии ожидать было невозможно. Единственно, что обнадеживало всех, это уверенность, что Франция находится накануне значительных революционных действий, которые одни только могут подтолкнуть отсталую Германию на более решительные выступления против королей, князей и феодалов, а заодно и против крупной буржуазии. Было выдвинуто предложение, чтобы Марксу направиться в Париж для связи с монтаньярами, как называли себя левые силы французского парламента. Громкое и бессмертное название партии 1793 года — монтаньяры — Гора — само по себе вызывало ярость правящих кругов Третьей республики во главе с президентом Франции Луи Наполеоном Бонапартом и свирепым усмирителем июньского восстания генералом Кавеньяком. Марксу вручен мандат Центрального демократического комитета Германии для поездки во Францию с представительскими полномочиями.

На обратном пути из Пфальца в Баден, в Гессенском княжестве, Карла и Фридриха арестовали как участников восстания. Судьба их в эти дни зависела от многих обстоятельств. В то смутное время, после разгрома революции в Пруссии, они могли равно стать перед военным судом и быть расстрелянными, как и случайно сразу выйти на свободу.

Из Дармштадта под усиленным конвоем Маркса и Энгельса привезли во Франкфурт-на-Майне и освободили так же неожиданно, как ранее схватили.

Маркс направился в столицу Франции.

Энгельс вернулся в Кайзерслаутерн и вступил в добровольческий отряд, которым командовал Виллих.

Отряд этот успешно блокировал прусскую крепость Ландау. Она легко могла быть взята повстанцами, если бы у них была артиллерия. Энгельс с присущим ему темпераментом и волей участвовал в боях. Одновременно он осаждал штаб восстания в Кайзерслаутерне, требуя гаубиц для Виллиха. Руководителям Временного правительства Бадена не понравилась критика Энгельса, и он был арестован в одном из пограничных пфальцских городков.

Со связанными руками пешком его погнали в Кайзерслаутерн и посадили в тюрьму. Узнав об этом, рейнские рабочие и солдаты добровольческого отряда заявили, что покинут позиции, если Энгельс не будет немедленно освобожден. Протест и возмущение среди повстанческих частей были так грозны, что распоряжением Временного правительства Энгельс через двадцать четыре часа был освобожден со всевозможными извинениями.

Вскоре разведчики доставили известие, что на провинцию наступают контрреволюционные прусские войска. Фридрих снова взялся за оружие.

До момента интернирования пфальцско-баденской армии в Швейцарии он принимал участие во всех походах и боях добровольческого, прославившегося своей дисциплиной и отвагой отряда Виллиха. Солдатам этой части пришлось принять на себя удары прусской армии.

В середине июля 1849 года восстание в Южной и Западной Германии было окончательно подавлено, чем и определился исход германской революции. Все было кончено! Энгельс с оставшимися в живых бойцами на сутки позже всей революционной армии перешел на швейцарскую территорию.

Около двух месяцев Фридрих и Карл ничего не знали друг о друге. Крайне взволнованный слухами о том, что Маркс арестован, Энгельс писал из кантона Веве в конце июля Женни Маркс:

«Дорогая г-жа Маркс!

И Вы и Маркс, вероятно, удивляетесь, что я так долго не подавал о себе вестей. Вот причины этого. В тот самый день, когда я написал Марксу (из Кайзерслаутерна), пришло известие, что Хомбург занят пруссаками и, таким образом, сообщение с Парижем прервано. Отослать письмо было уже невозможно, и я отправился к Виллиху. В Кайзерслаутерне я держался в стороне от всякого участия в так называемой революции, но когда явились пруссаки, я не смог воспротивиться соблазну принять участие в военных действиях. Единственным офицером, который чего- либо стоил, был Виллих, — поэтому я пошел к нему и сделался его адъютантом. Я участвовал в четырех сражениях, из которых два — особенно при Раштатте — были довольно серьезными. Я убедился, что хваленое мужество в атаке — самое заурядное качество, которым может обладать человек. Свист пуль — сущие пустяки, и, хотя мне пришлось наблюдать немало трусости, я за всю кампанию не видел и дюжины людей, которые держали бы себя трусливо в бою. Зато сколько «храброй глупости»! Так или иначе, я счастливо миновал все опасности…

После того, как наш отряд прикрыл отступление баденской армии, мы перешли в Швейцарию на сутки позже всех остальных и вчера прибыли сюда, в Веве. Во время кампании и пока мы шли по Швейцарии, у меня не было никакой возможности написать ни строчки. Зато теперь я спешу подать весть о себе и скорее написать Вам, тем более что где-то в Бадене я слышал, будто Маркс арестован в Париже. Мы совершенно не видели газет и потому ничего не смогли узнать. Я так и не смог проверить, правда это или нет. Вы представляете себе поэтому, как я встревожен; я очень прошу Вас как можно скорее успокоить меня, сообщив о судьбе Маркса. Я не слышал, чтобы слух об аресте Маркса подтвердился, а потому все еще надеюсь, что это неправда…

Если бы только у меня была уверенность, что Маркс на свободе! Я часто думал о том, что под прусскими пулями я подвергался гораздо меньшей опасности, чем наши в Германии и в особенности Маркс в Париже. Избавьте же меня скорее от этой неизвестности».

Маркс со всей своей семьей в это время уже находился в Париже. В свою очередь, обеспокоенный судьбой друга, он очень обрадовался его письму.

В начале августа Энгельс получил от Маркса ответ.

«Дорогой Энгельс!

Я очень беспокоился за тебя и чрезвычайно обрадовался, получив вчера письмо, написанное твоей рукой…

У тебя теперь имеется прекрасная возможность написать историю баденско-пфальцской революции или памфлет об этом…

Ты можешь при этом великолепно выразить общую позицию «Новой Рейнской газеты» по отношению к демократической партии».

Энгельс и сам намеревался описать подробно всю кампанию за имперскую конституцию и поэтому сразу же засел за работу.

Энгельс рассказал о военных и политических событиях в Рейнской Пруссии, Бадене и Пфальце в мае — июле 1849 года.

(слева направо) Фридрих Лесснер, Конрад Шрамм, Иоганн Экариус