Лев Копелев - Утоли моя печали

ЛИДИЮ ЧУКОВСКУЮ, посвятившую себя истовому служению русской Словесности. Верный и взыскательный друг, она алмазно тверда, отстаивая законы нравственности или законы Слова;

МИХАИЛА БАХТИНА — он приводит к самым глубинным, потаенным источникам искусства и творческой мысли; его высокая мудрость, неотделимая от смирения, почти аскетического, свободная от всего суетного, благотворна и для разума и для души;

ГЕНРИХА БЕЛЛЯ — художника, человека, друга; его утверждение: «Слово — прибежище свободы», его мысли и сердце христианина, всегда способного понять и полюбить инакомыслящего, инаковерующего, помогли мне найти путь к той религии братства, которую буду исповедовать до конца жизни;

ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА — ученого и поэта; он восхищает гениальной широтой, силой и неутомимостью мысли; учусь у него много лет и буду учиться, пока способен;

АНДРЕЯ САХАРОВА — величие его духа, мощь разума и чистота души, рыцарственная отвага и самозабвенная доброта питают мою веру в будущее России и человечества;

МАКСА ФРИША — мудро-печального художника, который напомнил мне завет Короленко, предостерегавшего от сотворения кумиров, и доказал, как неизменно злободневна, как существенна эта заповедь для искусства и для жизни каждого человека и каждого народа.

Благодарю тех, кого уже нет в живых, — в моей памяти они бессмертны.

Благодарю всех названных раньше и теперь и всех неназванных друзей, наставников и добрых знакомых, чьи поступки, мысли и слова помогают мне жить.

Примечания

1

Те радиотелефоны «Уоки-токи», которыми сейчас пользуются постовые милиционеры, оперативные машины, шоферы такси, филеры и др.

2

Позднее, когда значительно расширили все здание шарашки, в этом зале устроили камеру, описанную в романе «В круге первом».

3

Даже сейчас, когда пишутся эти строки, хотя я уже почти четверть века на свободе, я все еще нелепо суеверно побаиваюсь «мартовских ид». Множество разных бед в разные годы приключалось со мной между 15 и 20 марта. И как ни злюсь на свою слабость, но в эти дни не могу избавиться от напряженного тревожного ожидания.

4

В те дни, когда я держал корректуру этих страниц, наша юная приятельница — студентка первого курса — сдавала зачет по «формантам» речи и легко прочитала звуковид, который назвала спектрограммой.

5

КИК — аббревиатура титула «Кайзер унд Кениг».

6

Однажды он позвонил мне в лабораторию: «Какие вы знаете иностранные языки? А австрийский язык тоже знаете?» Едва не фыркнув, я отвечал вполне правдоподобно — понимаю некоторые австрийские наречия, например, венское, штирийское, «Ну так идите ко мне, тут один австриец просит, чтобы именно вы переводили…»

7

Лидия Тимашук — врач Кремлевской больницы. По официальным сообщениям (январь 1953 года), якобы именно она была первым разоблачителем врачей-заговорщиков. О ней писали восторженные статьи и стихи. В апреле 53-го года Президиум Верховного Совета отменил свой указ о награждении Л. Тимашук орденом.

8

Т. е. социалисты и коммунисты.

9

Тогда я этому не верил, но, прочитав книгу Джиласа «Разговоры со Сталиным», допускаю, что это было так.

10

В последний раз такую бумагу я получил уже на свободе, в мае 1956 года, после XX съезда. Через три месяца, в сентябре, меня восстановили в партии, а в ноябре Военная коллегия Верховного суда отменила приговор как необоснованный.

11

С 1934 года в повседневной пропаганде, в школьных и вузовских учебниках стала подчеркиваться «исторически прогрессивная роль православия в России»; главный партийный поэт Демьян Бедный за хамское безбожие в стихах был жестоко проработан.

12

О том, как я жил в тот последний год заключения, рассказывается в начале книги воспоминаний, которую мы пишем вдвоем с Раисой Орловой.