Иван Гребенюк - На далеких рубежах

Много хлопот доставляла Байрачному затея с "Ледяной Венецией". Начальник клуба старшина Бабаян оказался человеком неповоротливым и безынициативным. Скажешь -- сделает, а не скажешь -- и так сойдет. Да и командование, к сожалению, равнодушно отнеслось к идее создания "Ледяной Венеции". Тыловики, старый скопидон, пожалел крайне необходимый для расчистки площадки бульдозер. Пришлось расчищать вручную.

Часто Байрачный, вернувшись с аэродрома или из учебного класса, бросал на лету клич: "А ну, комсомольцы, за лопаты!" -- и сам первый выбегал на площадку. Таким путем работа хотя и медленно, но все же подвигалась вперед.

Официальное открытие "Ледяной Венеции" намечалось на 23 февраля -- День Советской Армии. В этот праздничный день каток и открылся. Собралось очень много людей, главным образом молодежи.

К вечеру, после торжественного собрания, на площадке, освещенной догорающей вечерней зарей, вспыхнули вдруг разноцветные огни, загремели звуки духового оркестра, приглашая на каток жителей авиационного городка. И по свежему, блестящему как зеркало льду заскользили первые конькобежцы.

Байрачный был просто счастлив.

-- Вот что такое комсомольская инициатива! -- восклицал он радостно, обращаясь к товарищам. -- Это же великое дело, друзья!

Нина обещала прийти сразу после ужина, и Телюков с волнением ждал ее, скользя по гладкому льду катка. Его душа была полна какого-то непостижимого ощущения -- слияния радости с робостью, предчувствия чего-то очень важного, что обязательно должно произойти в этот неповторимо прекрасный вечер. Нина любила его, он чувствовал это душой. Любовь сломила и унесла ее гордость. Так весенний разлив сокрушает, ломает и уносит льдины. После некоторого колебания она согласилась взять от него подарок -- ботинки с коньками. "Большое спасибо", -- сказала она смущенно, завернула подарок в газету и прижала -- это хорошо видел Телюков -- сверток к сердцу.

Ему приятно было сознавать, что Нина избрала именно его, хотя в полку многие молодые офицеры засматривались на эту красивую, обаятельную девушку. Он уже не сомневался в том, что Нина рано или поздно станет его женой. И в то же время его радость омрачалась какой-то тайной, окружавшей эту таежную девушку. Кто она и откуда? Что привело ее в этот военный городок и заставило стать официанткой? Она упорно об этом не говорила ни слова.

Они встречались теперь не только в столовой и в дежурном домике, но и в других местах, большей частью в тайге, совершая дальние и короткие, смотря по обстоятельствам, лыжные прогулки. На лыжах Нина чувствовала себя как рыба в воде. Случалось, они забирались в такие дебри, куда, казалось, не ступала нога человека.

Во время этих прогулок Нина умела шутить и смеяться, позволяла обнять себя, но стоило Телюкову заикнуться о своем чувстве или что-либо спросить о ее житье-бытье или о семье, как она настораживалась, уходила в себя, становилась печальной и раздраженной. Боясь окончательно испортить девушке настроение, он умолкал и переводил разговор на другую тему.

Однажды они возвращались с прогулки поздно ночью. Над вершинами гор ярко сияла луна, было очень тихо, лес стоял сказочно-красивый. Телюков, грея Нине руки в своих руках, спросил:

-- Ты веришь мне?

-- Верю, -- ответила Нина не раздумывая.

-- Почему же ты не хочешь услышать от меня слово "люблю"? Разве это плохое слово? И разве парни не говорят его девушкам?

-- Ты причиняешь мне этим словом ужасную боль.

-- Но почему же, скажи?

Нина задумалась, помрачнела.

-- Потому, -- сказала она с трудом, -- что пройдет очень мало времени и ты... уйдешь от меня.

Телюков остановился в искреннем недоумении.

-- Я? -- протянул он непонимающе.

-- Да, ты. Ты уйдешь от меня, -- повторила Нина упрямо.

-- Это более чем странно.

-- Бросишь, как только узнаешь обо мне все.

-- Ты в этом так уверена...

-- Безусловно.

-- Но почему? Я... конечно, иногда бываю несдержан, груб... Вот и тогда ни с того ни с сего брякнул: "Идем ко мне". Вышло как-то оскорбительно для тебя. Я то все понимаю. Но и ты должна меня понять...

Нина неожиданно разрыдалась.

-- Успокойся, перестань, -- старался успокоить девушку Телюков.

Справившись с собой, она сказала:

-- Ты повремени немного. Я подумаю. При следующей встрече обо всем расскажу.

-- А ты успокойся и говори сейчас. Ну зачем так мучить себя и меня?

-- Нет, нет, я потом...

Это "потом" должно было произойти сегодня. Вот почему с таким душевным трепетом и непостижимым внутренним волнением ждал Телюков встречи с иной.

Все более людей становилось на катке. Один вальс сменялся другим. Кружились пары -- кто на коньках, а кто просто так. Посыпался снег, и вокруг стало как в сказке. Освещенные огнями деревья казались пышными и нарядными.

В стороне, неуклюже переставляя ноги, прошла на коньках Лиза Жбанова. Во избежание нежелательной встречи Телюков спрятался в тени густой пихты.

Оркестр замолчал. Из громкоговорителей, развешанных на деревьях, донесся голос лейтенанта Байрачного:

-- Начинается аттракцион. Желающие могут выиграть духи, одеколон, губную помаду, лак для ногтей, крем и прочее, прикрывающее природные дефекты, если они, конечно, имеются.

На льду установили из двух кольев ворота, натянули между ними шнурок, а к шнурку привесили на нитках кульки с призами. Напротив "ворот" выстроились желающие участвовать в аттракционе. Предлагалось на определенном расстоянии въехать в ворота с завязанными глазами и сразу же срезать ножницами кулек.

-- Ну, кто первый?

Вызвалась Лиза Жбанова. После нескольких поворотов на месте она потеряла ориентировку и заскользила в противоположную от ворот сторону.

-- Не туда! -- послышались голоса.

-- Заворачивай вправо.

-- Давай на сто восемьдесят!

Лиза, окончательно запутавшись, сорвала с глаз повязку под дружный хохот присутствующих.

-- Номер не прошел. Кто следующий? -- объявил Байрачный.

В этот момент к Телюкову подлетел Вовка Дроздов.

-- Папа дежурит на аэродроме, -- сказал он, подозрительно озираясь. -Вы, дяденька, спрячьте меня.

-- От кого?

-- Мама...

За мальчиком бежала Вера Иосифовна.

-- Ну погоди, сорванец, вот я тебе задам...

О Вовкиных проказах по городку ходили легенды. Не было дня, чтобы он чего-нибудь не выкинул. Уже два раза чуть ли не всем полком искали его в тайге -- ушел ловить белку.

-- Ну, говори. Что ты напроказничал? -- спросил Телюков как можно строже и взял мальчика на руки.

-- Ничего. Прогоните маму.

-- И тебе не совестно так говорить? -- спросила подоспевшая Вера Иосифовна.

-- А чего ты не пускаешь меня в Венецию?

-- Спать пора, а не по каткам разгуливать. Марш!