Александр Соскин - Лев Яшин. Легендарный вратарь

Что представляла собой «дольче вита» Льва Яшина, вы уже могли судить по прочитанному. Это была совсем не сахарная, зато достойная жизнь. Кого волнует хруст купюр и блеск мишуры, тот Яшина не поймет, у того едва ли вызовут желание подражать его тревоги, страдания, наконец, печальный финал. Может, и не много теперь таких, кто наподобие Яшина ищет радость в доброй жизни, – вот для кого ценным представляется его жизненный след и кому важна его наука, независимо от рода занятий и степени таланта.

Среди сегодняшних футболистов развелось немало холодных циников, по-бухгалтерски высчитывающих выгоду от своих услуг клубу и сборной, от своего вымученного патриотизма, и мне их искренне жаль, потому что им не дано испытать яшинскую радость от честно сделанной работы, каждого свидания с мячом, каждой удачи партнера, каждой победы команды.

Поводов для радостных эмоций спортивного победителя у Яшина находилось предостаточно. Вернее он сам со товарищи по «Динамо» и сборной эти поводы собственноручно создавал, зарабатывал ценой неимоверных усилий. Однако череда испытаний смолоду и до пенсионного возраста в силу яшинского природного жизнелюбия и праздничности самого футбола не могла затопить его мировосприятие полным мраком и беспросветностью, больше того – закалила насколько могла. Всяческие неприятности и боли перекрывались достигнутыми результатами и расположением неисчислимого множества людей. Да и в каждодневной действительности многое давало удовлетворение. Семья и команда, ставшая второй семьей, друзья и увлечения – все это не оставляло большого зазора для уныния, напротив, окрыляло, поднимало настроение и дух. Высшую степень удовлетворения, как каждому творческому человеку, давали, пока играл, профессиональные искания, постоянные прикидки, как улучшить вратарское дело.

Ни разу не встречал, чтобы кого-либо из спортсменов называли перфекционистом. Это мудреное словечко обозначает человека, поглощенного стремлением к совершенству. Пусть Яшин станет первым, кто в спорте удостаивается такого определения. Потому что заслужил его многими годами неустанного влечения к обновлению вратарских навыков и средств. Видел в этом прежде всего практическую потребность. Но ее подкрепляла и личная любознательность. «Творить, выдумывать, пробовать» Яшину было попросту интересно.

Глава седьмая

Корень добра

Мыслитель футбола

Откуда он такой взялся – Яшин? Как все мы – из детства. Существует теория, доказывающая, что человеческий характер в основе своей закладывается в довольно раннем, во всяком случае, дошкольном детстве. Родители Яшина – Иван Петрович и Александра Петровна, конечно же, не предпринимали, да и не могли предпринять специальных педагогических усилий, ему достаточно было впитать простые и непритязательные нравы и привычки, сложившиеся в семье. А замешены они были на человеческой порядочности – только и всего. Раннее взросление в военные годы лишь добавило ответственности перед окружающими, прораставшей в его натуре под влиянием отца.

Эту ответственность быстро обнаружил, взяв в молодежную команду «Динамо», Аркадий Иванович Чернышев. Какую-то основательность во всем, что делал его подшефный, сразу подметил и Алексей Петрович Хомич. Даже бытовые мелочи, не говоря уже об игре, выдавали в новичке аккуратиста – с легкой руки Левиной бабушки выстиранная и тщательно отглаженная форма всегда была уложена на полке шкафа ровной горкой (потом эту немудреную привычку переняли другие динамовцы). Роль опекуна определили основному вратарю команды тренеры, именно к нему в комнату динамовского общежития подселили новичка на вечных, почти непрерывных сборах: «Пусть дышит вратарским воздухом». Яшин, как еще недавно за заводским вратарем Гусевым, носил за легендарным Тигром чемоданчик, жесткий, окованный металлическим ободом – подобных теперь не существует в природе.

Хомичу шел уже тридцатый год, он чувствовал, что долго не продержаться, поэтому хотелось найти такого парня, которому мог бы передать то, что накопил, как в свое время ему самому помогал войти в дело предшественник – Борис Кочетов. И сам того не зная, Якушин пошел навстречу этому желанию. Познакомившись с Яшиным поближе, Хомич еще больше загорелся, обнаружив много общего в своей с ним биографии: оба из рабочих семей, в раннем детстве потеряли одного из родителей (он отца, новичок– мать), оба подростками встали к станку

На тренировку новоявленный учитель и ученик выходили с запасными майками и полотенцами, потому что пощады от старых партнеров Хомича ждать не приходилось – бить умели. От их беспрестанных и мощных ударов, вспоминал Алексей Петрович, соль выступала на висках. Полотенца помогали плохо. Весной, когда Гагру заливали дожди и приходилось, ловя мяч, то и дело падать в грязную жижу, ко второй, вечерней тренировке не успевали высушивать форму. Заставший их совместные занятия Виктор Царев после таких тренировочных сеансов, на которых человек-легенда наставлял его товарища по молодежной команде «Динамо», сравнивал эту вратарскую пару с шахтерами, только вышедшими из забоя – такими плелись они в раздевалку черными и осунувшимися.

Яшин, молчаливый и стеснительный, не любил донимать лишними вопросами (хотя Петрович был вполне доступный, даже простецкий человек), больше присматривался, наблюдал за его повадками. Размышлял над вратарскими премудростями, но постигал их, скорее, в действии. Тренироваться было, понятно, тяжело, но жуть как интересно. Он и сам не осознавал тогда, что это был не механический, а с каждым занятием все более творческий процесс, в котором, собственно, и родился ЯШИН.

Он всю жизнь был, конечно, благодарен своим учителям, начиная с первых, еще заводских тренеров – Владимира Чечерова, как раз и определившего его неизвестно почему в ворота, и Алексея Гусева, прививавшего начальные вратарские навыки, да первого динамовского – Аркадия Чернышева, который лишь за два открытия – Яшина в футболе и Мальцева в хоккее – достоин памятника. Был благодарен Михаилу Якушину, Ивану Станкевичу, Алексею Хомичу, Михаилу Семичастному, Гавриилу Качалину, Александру Пономареву, Константину Бескову, многим другим, принявшим участие в его судьбе. Себя благодарить особенно не умел, но его тренеры как в «Динамо», так и в сборной были убеждены, а мне остается только присоединиться к их мнению, что по честному, так называемому гамбургскому счету, Яшин в своем восхождении больше всего обязан не кому бы то ни было, а самому себе. Таких американцы называют «self-made man». В переводе с английского это означает «человек, сделавший себя сам».