Максим Капитановский - Во всём виноваты «Битлз»

Это мы пока брали случаи, когда излишнее воображение подводило, а ведь многие несчастья случились из-за того, что порой некоторым настоящего воображения, наоборот, не хватало. Майкл Джексон вот, к примеру, сменил пару жён и наконец нашёл себе вроде мамашу для своего будущего ребёнка. Как он проблему зачатия решил — другой вопрос, но дитятко-то чёрное родилось. И это от белых, прошу обратить внимание, родителей. Так, увидев это, Майкл, говорят, жену чуть не убил. А всё потому, что не смог последствий собственного осветления правильно вообразить. Видите, до чего может довести отсутствие должного хорошего воображения!

История полна примеров: сын Ивана Грозного — Ваня — был вообще большим воображулей, а тоже фишку вовремя не прорюхал — вот папа и воспользовался: треснул по башке костылем. Хорошего-то мало! Джеймс Кук недовообразил себе гастрономических тонкостей и аппетитов коренного населения — и, пожалуйста, только ленивый не отлакировал бы этого Кука и не припустил бы его на медленном огне. Кстати, когда вот эта шикарная сковородная история огласку получила, практичные великобританцы в свой язык свежий глагол ввели — «cook» (кук) — «готовить». А Гай Юлий Цезарь был вообще кесарем, перешел Рубикон, потом пришёл, увидел, победил и сразу выдумал крылатое выражение: «Богу — богово, а кесарю — кесарево!» Как мы видим, воображалка у него хорошо работала, но, к сожалению, до определённых пределов. Был у него друган один — Брут. Ну не то чтобы уж совсем закадычный, хотя и за кадык они порой вместе закладывали, но нормальный такой, деловой. Гетер у него было море знакомых — за это Цезарь его на своей груди и пригрел. И вот Брут этот как-то раз после танцев взял и поставил своего кореша Цезаря на перо. А Цезарь обалдел и говорит: «Ты чего, Брут, в натуре…».

Вот такие интересные дела!

Не звизди

— Вот Дима мне не даст соврать!

— Да ладно! Ври!

Как-то мы с моим сиамским котом Мартимьяном (Мартиком) слегка расслабились от креветок и умиротворённые уютно расположились у выключенного телевизора, скромно помалкивая об одном и том же — о вранье.

Я вообще люблю молчать о вранье. Сидишь так себе и помалкиваешь о лжи. Слово-то какое неприятное, а ведь по сути — и писатели все, и поэты, и кинорежиссёры, и актёры, и художники — все, все без исключения, в той или иной степени вруны.

Нет, бывают, конечно, случаи… Журналист какой-нибудь, например, пишет: «Вчера ЦСКА выиграл у «Химика» — 3:2». Ну как тут соврёшь? Никак невозможно! И он от этого очень сильно мучается и потом, когда уже возможно, старается, чтобы как-то компенсировать, врать намного больше.

Актёры вообще вынуждены врать постоянно — уж профессия у них такая, да они и не скрывают. Больше того, чем лучше человек врёт, тем упорнее окружающие превозносят его актёрский талант. Вон ещё даже Станиславский — уж на что ложь ненавидел — всё время говорил: «Не верю, не верю!», а ведь все равно иногда верил — знал заранее, что неправда, а верил. У него даже собачка была специальная. Во время репетиций всегда под столом сидела. И так, дрянь эдакая, была натренирована, что пока фальшь в актёрском вранье слышала, так под столом и оставалась. Но зато уж когда к концу репетиции добивались старательные артисты натурального чистосердечного вранья, тут она как раз из-под стола вылезала, хвостиком крутила, и, глядя на неё, Константин Сергеевич Станиславский говорил: «Ладно! Теперь верю!»

А Лев Толстой! Он ведь ужас сколько всего написал, но кроме «Детства». «Отрочества» и «Юности», всё остальное — сплошная туфта, в смысле выдумка. И не зря поэтому он так нравился В.И. Ленину, который за выдающееся враньё любовно называл Льва «глыбой» и «матерым человечищем». И сам Ильич в этом смысле всегда с него пример брал, добился известных успехов и даже в спорах с Троцким придумал пословицу «Скажи мне, Иудушка Троцкий, кто я, а я тебе скажу, кто ты!»

А художники?! Вот, Сальвадор Дали написал «Горящую жирафу»: стоит, это, в степи жирафа и горит. Ну с большой натяжкой, конечно, но так бывает. Облить жирафу бензином, поджечь — и пожалуйста. А где бензин взять в степи? А самой жирафе разве это понравится? Но повторяю: в принципе возможно. Хорошо. Но на переднем плане этой картины баба стоит, и из неё, как из письменного стола, ящички выдвинуты — это как? Махровое чистой воды враньё!

Даже художники-портретисты, чтобы побольше дензнаков накосить, всегда своих моделей приукрашивали: то ростом повыше сделают, то морщинки приберут — опять враньё.

Жил, правда, один человек. Илья Ефимович Репин. Только ему удавалось, рисуя, бывалочи, какого-нибудь генерал-губернатора, «несколькими гениальными штришками обнажить всю его гнилую самодержавную сущность». И то это не мои наблюдения, а в учебнике для шестых классов так написано.

Правда, есть ещё нездоровый перестроечный реалист Георгий Кторов, но существованием своего исключительно достоверного художественного письма он только подтверждает правило.

А мы все?! Встретим приятеля или подругу, спрашиваем машинально: «Как дела?» — а на самом деле нас ВООБЩЕ это НЕ ИНТЕРЕСУЕТ! Хороню еще, если он или она вам отвечает: «Ничего…» или еще лучше: «Так себе…», а если вдруг: «Отлично!» — это ж какой кошмар — травма на весь день! Не зря ещё Нерон говорил: «Чем хуже товарищу — тем лучше мне!»

А фраза, которую приписывают Архимеду?! Я имею в виду это слово «Эврика!». Нет-нет, давайте разберемся с самого начала!

Значит, как было дело? Этот Архимед всё думал и думал о Пифагоре, которым его с детства затюкали: Пифагор — то, Пифагор — сё! Пифагоровы штаны на все стороны равны! И т. д. Время от времени Архик с горечью посматривал на свои штаны: к сожалению, они у него не были равны на все стороны, как у Пифагора. Да, честно говоря, у Пифагора этого вообще не могло быть штанов — в его время (равно как и в архимедово) штаны мужики не очень-то носили. Как бы там ни было, наш герой от зависти потел, потел, сделался грязным и решил принять небольшую ванну, чтобы хоть как-то освежиться. Дура служанка, не имевшая вообще никакого нормального представления о законе водоизмещения, налила ему ванну до самых краёв. А Архимед, плюхнувшись туда в расстройстве, сразу вытеснил какое-то её (воды, а не служанки) количество на мраморный пол виллы, находившейся в самом центре стадвадцатитрехсоткового участка, легко отписанного ему в свое время Сиракузским горисполкомом за выслугу лет.

Разведя на полу неприятную мокротень и думая о пифагоровых панталонах и о самом их владельце в критическом смысле, Архик с досадой воскликнул: «Э! Ври-ка!» — имея в виду лживость утверждения владельца этих шортов об их равнозначности. Чем совершенно задурил голову будущим исследователям его искрометного водоизмерительного таланта.