Игорь Талалаевский - Три фурии времен минувших. Хроники страсти и бунта

Я не с вами. Да. Меня отделяет от вас маска моей легкомысленности, невольно появившаяся как защита против вашей нетерпимости к спокойному обсуждению чужих вам мыслей, поступков, переживаний. Я с вами серьезно говорить не могу, ибо у нас разные критерии серьезности. Да, я не умею говорить с вами. Может быть, вы улыбнетесь наивности моих слов: искать неподдельности, общения, души — это старо, скучно, не дельно: но я заявляю, я хочу только человеческого, а если и говорю о несказанном, то уповаю его найти в сказанном. Я ищу символов, новых сложностей, вы разлагаете символ. Вы не символисты. Я человек. Человека во мне попрали в вашем круге, превратили в «арабеску». Духом я ушел от вас.

Теперь меня бранят. Но я не считаю себя ни в чем виновным (исключая неровностей в поведении, за которые приношу искреннее извинение). Я никого из вас не предавал. Наоборот, духом, словом, отношением я себя отдавал вам, и вы мною пользовались подчас, как игрушкой, — снисходили. Ныне я искренне хочу освободить всех от своего общества, прошу и меня принимать исключительно со стороны моего участия в «Весах» и т. д, — участия, которое я назову, если хотите, долгом.

Извне нас принимают за одно. Я заявляю, что нет у меня с вами ничего общего.

Вот все, Валерий Яковлевич, что приходится мне вам передать. Это немного, но я считаю нужным открыто сказать это немногое, ибо у меня одно искреннее желание: поставить себя в должных границах относительно всех вас, чтобы вы были избавлены от неприятных черт моего характера, и чтобы я, наконец, был избавлен от той горечи, которую выношу из общения со всеми вами…

Белый.

МагЯ в свисте временных потоков,мой черный плащ мятежно рвущих.Зову людей, ищу пророков,о тайне неба вопиющих.Иду вперед я быстрым шагом.И вот — утес, и вы стоитев венце из звезд упорным магом,с улыбкой вещею глядите.У ног веков нестройный рокот,катясь, бунтует в вечном сне.И голос ваш — орлиный клекот —растет в холодной вышине.В венде огня над царством скуки,над временем вознесены —застывший маг, сложивший руки,пророк безвременной весны.

Брюсов.

Андрею Белому

Я многим верил до исступленности,С такою надеждой, с такою любовью!И мне был сладок мой бред влюбленности,Огнем сожженный, залитый кровью.Как глухо в безднах, где одиночество,Где замер сумрак молочно-сизый…Но снова голос! зовут пророчества!На мутных высях чернеют ризы!«Брат, что ты видишь?» — Как отзвук молота,Как смех внемирный, мне отклик слышен:«В сиянии небо — вино и золото! —Как ярки дали! как вечер пышен!»Отдавшись снова, спешу на кручи яПо острым камням, меж их изломов.Мне режут руки цветы колючие,Я слышу хохот подземных гномов.Но в сердце — с жаждой решенье строгое,Горит надежда лучом усталым.Я много верил, я проклял многоеИ мстил неверным в свой час кинжалом.

Белый.

Маг IIУпорный маг, постигший числаИ звезд магический узор.Ты — вот: над взором тьма нависла…Тяжелый, обожженный взор.Бегут года. Летят: планеты,Гонимые пустой волной, —Пространства, времена…Во сне ты Повис над бездной ледяной.Безводны дали. Воздух пылен.Но в звезд разметанный алмазС тобой вперил твой верный филинОгонь жестоких желтых глаз.Ты помнишь: над метою звезднойИз хаоса клонился тыИ над стенающею безднойСтоял в вуалях темноты.Читал за жизненным порогомТы судьбы мира наизусть…В изгибе уст безумно строгомЗапечатлелась злая грусть.Виси, повешенный извечно,Над темной пляской мировой, —Одетый в мира хаос млечный,Как в некий саван гробовой.Ты шел путем не примиренья —Люциферическим путем.Рассейся, бледное виденье,В круговороте бредовом!Ты знаешь: мир, судеб развязка,Теченье быстрое годин —Лишь снов твоих пустая пляска;Но в мире — ты, и ты — один,Все озаривший, не согретый,Возникнувший в своем же сне…Текут года, летят планетыВ твоей несчастной глубине.

Брюсов.

Вальдеру ЛокиСветлый Бальдер! мне навстречуТы, как солнце, взносишь лик.Чем лучам твоим отвечу?Опаленный, я поник.Я взбегу к снегам, на кручи:Ты смеешься с высоты!Я взнесусь багряной тучей:Как звезда сияешь ты!Припаду на тайном ложеК алой ласковости губ:Ты метнешь стрелу, — и что же!Я, дрожа, сжимаю труп.Но мне явлен Нертой мудройПризрак будущих времен.На тебя, о златокудрый,Лук волшебный наведен.В час веселья, в ясном поле,Я слепцу вручу стрелу, —Вскрикнешь ты от жгучей боли,Вдруг повергнутый во мглу!И когда за темной ГелойТы сойдешь зловещим снам, —Я предам, со смехом, телоВсем распятьям! всем цепям!Пусть в пещере яд змеиныйЖжет лицо мне, — я в бредуБуду петь с моей Сигиной:Бальдер! Бальдер! ты в аду!Не вотще вещали норныМне таинственный обет.В пытках вспомнит дух упорный:Нет! не вечен в мире свет!День настанет: огнебогиСломят мощь небесных сил,Рухнут Одина чертоги,Рухнет древний Игдразил.Выше радуги священнойВстанет зарево огня, —Но последний царь вселенной,Сумрак! сумрак! — за меня

Белый.

Старинному врагу в знак любви и уважения

Я был в ущелье. Демон горныйВзмахнул крылом — затмился свет.Он мне грозил борьбой упорной.Я знал: в борьбе пощады нет.И длань воздел. И облак белыйВ лазурь меня — в лазурь унес.Опять в эфирах вольный, смелый,Омытый ласковостью рос!Ты несся ввысь со мною рядом,Подобный дикому орлу.Но опрокинут тяжким градом,Ты пал бессильный на скалу.Ты пылью встал, но пыль, но копотьСпалит огонь, рассеет гром.Нет, не взлетишь: бесцельно хлопатьСвоим растрепанным крылом.Моя броня горит пожаром.Копье мне — молнья, Солнце — щит.Не приближайся: в гневе яромТебя гроза испепелит.

Брюсов.