Андрей Танасейчук - Майн Рид: жил отважный капитан

Тогда же, в начале 1860-х годов, Майн Рид, который на протяжении всего «британского периода» сочинял исключительно крупную прозу, начинает публиковать и рассказы. С чем был связан этот возврат, казалось бы, к давно оставшемуся в американском прошлом жанру? Ответ на этот вопрос, скорее всего, также следует искать в материальном интересе, тем более что первыми рассказами, которые Рид опубликовал, были истории, впервые появившиеся еще на страницах филадельфийских «Гоудис ледис бук» и «Журнала Грэма». Впрочем, вскоре увидели свет и рассказы, написанные специально для публикации в британских журналах. Ясно, что Рид в общем-то никогда серьезно не относился к малому жанру. Симптоматично, что, хотя он и написал более двух десятков рассказов, при жизни никогда не пытался собрать и выпустить их отдельным изданием[67]. Главные книги его рассказов — «Пронзенное сердце и другие рассказы» и «Дерево-ловушка и другие истории» — были собраны и вышли уже посмертно, в середине 1880-х.

Обращение писателя к короткой прозе являлось и объективным свидетельством изменений, которые происходили на викторианском литературно-издательском рынке. Они были связаны с постепенным удешевлением производства печатной продукции, с одной стороны, и с численным ростом среднего класса (и просто образованных людей) — с другой. В годы, когда Рид занимался литературной деятельностью, в жизни британцев все большее место начинали занимать литературные журналы — ежемесячные, двухнедельные, еженедельные. Они становились все более доступными по цене и постепенно вытесняли традиционные (и весьма дорогие!) ежеквартальники (quarterlies) и ежегодники (annuals). Новые технические возможности делали периодические издания полиграфически более совершенными и дешевыми. С каждым годом их становилось все больше, и публика постепенно привыкала их читать. Хотя журналы публиковали и романы (в том числе и романы Рида), короткая проза вытесняла на их страницах крупные формы, все больше пространства освобождая для рассказа. Писатель не дожил до золотого века новеллы (1890–1910-е), но был свидетелем и участником (не слишком, правда, активным) его начальной фазы; его обращение к жанру в 1860-е и последующие годы — тому подтверждение. Однако будем справедливы: Майн Рид, сформировавшись как литератор в 1840–1850-е годы, все-таки под настоящей «литературой» прежде всего подразумевал роман, а к рассказу относился довольно пренебрежительно.

Весной 1861 года эскизы и чертежи будущих строений были готовы и Рид поспешил обратно в деревню — пора было приступать к основной фазе строительства. Конечно, он не собирался собственноручно возводить стены и класть кирпичи — Рид был способен на экстравагантные поступки, но не настолько, чтобы избрать себе такое увлечение (хотя, например, сэр Уинстон Черчилль слыл искусным каменщиком и не чурался самозабвенно заниматься кладкой). Его главной заботой теперь было обеспечить финансирование предприятия. Какими средствами обладал Майн Рид? По прошествии стольких лет ответить на этот вопрос, конечно, невозможно, но то, что он был состоятелен, бесспорно. Его доходы складывались из авансов от издателей и гонораров от журнальных публикаций, из отчислений за театральные постановки (тогда на столичной и провинциальной сценах с успехом шли его инсценировки романов «Квартеронка» и «Оцеола»), а также от сдаваемых в аренду принадлежавших ему земель. Элизабет Рид сообщает, что за «взрослый» роман ее мужу обычно платили около тысячи фунтов, за «ювенильный» — 600–700[68]. Конечно, год на год не приходился, но в среднем, по ее подсчетам, выходило, что доходы составляли около двух тысяч фунтов стерлингов ежегодно. Миссис Рид не указала конкретный отрезок времени, к которому относится такая сумма, тем не менее ясно, что в 1860-е годы — период наибольшей творческой продуктивности — он, скорее всего, получал эти деньги. Насколько можно судить по характеру Рида, накоплений он не делал, но и взаймы не брал. Во всяком случае — до начала строительства. Но теперь, имея в перспективе большие расходы, вынужден был пойти на заимствование. Обеспечением сделки стали принадлежавшие ему земли в Джеррардз Кросс. Он пошел на этот шаг без колебаний: Рид был уверен в перспективах — как удачливый беллетрист и как будущий владелец изрядной недвижимости. Да и те несколько тысяч фунтов стерлингов, которые он занял, едва ли теперь могли сильно поразить его воображение — с теми доходами, которые он имел от своих книг, он мог позволить себе подобные займы. А ведь были еще и другие поступления, да и замыслов (воплощение которых в перспективе принесет деньги) в его голове роилось немало. Но начавшаяся в США Гражданская война между рабовладельческим Югом и свободным Севером заставила его отложить привычные сюжеты в сторону.

Читатель может подумать, что Майн Рид снова решил круто поменять течение своей жизни и устремился на войну. Во всяком случае, от человека с таким характером можно было ожидать чего-то подобного, тем более что писатель всегда был яростным противником рабовладения. Если бы Гражданская война в Америке разразилась на десять или даже лет на пять раньше — он, скорее всего, так бы и поступил. Но теперь это был уже другой человек. Не то чтобы взгляды его изменились или поменялись убеждения. Отнюдь. Он продолжал оставаться все тем же либералом, республиканцем и сторонником освобождения рабов. Но за годы, прожитые в Англии, он «вписался» в викторианскую действительность, «отвоевал» себе «место под солнцем» (и, надо сказать, неплохое) и пустил корни — женился, обзавелся недвижимостью, обрел достаток. Возможно, он и хотел бы вновь надеть мундир офицера-добровольца Армии США, но ему уже было прилично за сорок, он погрузнел, да и обязательства необходимо выполнять — Рид вполне сознавал свою ответственность перед «теми, кого приручил»: женой, издателями, банкирами, строительными рабочими и т. д. Вот может быть позднее — он закончит строительство, расплатится с долгами, напишет романы, и вот тогда… Но этого не случилось — на войну он не попал и обязательства не выполнил. А в Америку уехал, но уехал не победителем, а раздавленным обстоятельствами, растерянным, разорившимся, выбитым из ставшего уже привычным уклада жизни. Но произошло это несколько лет спустя, а пока (не забудем, Рид прежде всего — писатель!) он решил написать новый роман. И то, что этот текст был «спровоцирован» Гражданской войной в США, — несомненно. Это антирабовладельческий роман «Мароны» (The Maroon), который Майн Рид взялся сочинять сразу же по возвращении в Джеррардз Кросс.

Казалось бы, вполне логично, что такой знаток США, как Рид, должен был взяться за роман на американском материале: «Квартеронка» да и другие романы красноречиво демонстрируют, что писателю удавалось вполне успешно сочетать мелодраматический сюжет с антирабовладельческим пафосом. Но едва ли ему удалось бы повторить ошеломительный успех «Хижины дяди Тома» Г. Бичер-Стоу. Впрочем, Рид и не собирался писать «политический» роман — он сочинял приключенческое повествование. А «Мароны» — при всем анти-рабовладельческом подтексте — книга прежде всего приключенческая, авантюрная. Действие романа развивается в 1820-е годы на острове Ямайка — британской колонии и одном из центров мировой работорговли. Лофтус Воган — судья и владелец богатой плантации «Горный приют» получает два письма. Первое его радует — в нем сообщается о скором приезде мистера Монтегю Смизи, лондонского бонвивана и владельца соседней плантации (крупнейшей на острове). Воган планирует выдать за него свою дочь Кэт и, таким образом, стать самым богатым человеком на острове. Второе — огорчает: на одном корабле с мистером Смизи прибывает племянник Вогана Герберт. Сын его покойного брата беден, и плантатор совсем не жаждет его видеть. Их и встречают по отдельности — Смизи везут в дом плантатора, а Герберта — в уединенный дом управляющего. Племянник оскорблен и едет в дом дяди. Визит заканчивается ссорой и разрывом отношений. Герберт уходит из негостеприимного дома. Но прежде, чем это случается, юноша влюбляется в Кэт Воган, а та — в него. Рассорившись с дядей, Герберт ночует в лесу, знакомится с вождем маронов (свободных негров) Кубиной и вместе с ним спасает беглого раба плантатора Джесюрона — соперника и врага Лофтуса Вогана. Сбежавшего раба зовут Сингуэс. Он принц, сын султана и прибыл на Ямайку, чтобы разыскать и выкупить из рабства свою сестру. Джесюрон злодейски лишает его свободы, клеймит и превращает в невольника. Кубина укрывает беглеца. Джесюрон берет Герберта на работу: узнав о родстве последнего со злейшим врагом, он решает выдать за него свою дочь Юдифь. Та должна влюбить его в себя (вместо этого Юдифь влюбляется сама, а Герберт продолжает любить Кэт). Право наследовать «Горный приют» у племянника появится в том случае, если, во-первых, Лофтус умрет, и, во-вторых, последний не успеет завещать имущество дочери. Кэт Воган — дочь рабыни и по ямайским законам не может наследовать имущество родителя «естественным образом». Погубить Лофтуса помогает чернокожий колдун Чакра, которого в свое время Воган осудил на смерть, а Джесюрон тайно освободил и помог спрятаться. Кэт любит Герберта, но под нажимом отца (будучи уверена, что кузен любит Юдифь) дает согласие на брак со Смизи. При помощи Синтии — рабыни, влюбленной в марона Кубину, колдуну удается отравить Лофтуса. Чакра обещает Синтии приворожить Кубину. Последний любит служанку Кэт рабыню Йолу, та отвечает марону взаимностью. Йола узнает в беглом рабе своего брата. Кубина рассказывает историю Сингуэса Лофтусу Вогану, и тот решает расправиться с Джесюроном. Хотя чувствует себя Лофтус плохо, он отправляется в столицу острова, чтобы возбудить дело против врага. Однако по дороге умирает. Чакра, опасаясь, что тайна смерти судьи будет раскрыта, убивает Синтию, а затем с приятелями бандитами нападает на усадьбу Вогана: у него свои мотивы — он не только хочет отомстить Вогану, но еще и пылает преступной страстью к красавице Кэт. Пока бандиты грабят и поджигают усадьбу, Чакра уносит Кэт. Смизи, вместо того, чтобы защитить невесту, прячется, а потом бежит с острова. Кубина и Герберт бросаются в погоню и спасают Кэт. Джесюрон и Чакра гибнут. В финале Кэт и Герберт женятся (Кубина и Йола — тоже) и обретают счастье во вновь отстроенной усадьбе.