Василий Емельянов - О времени, о товарищах, о себе

Директор советского завода должен во всем разбираться и во все вникать. На него обращены взоры тысяч люден, и от этого пристального взора ничего не ускользает.

…В те годы трудное положение было на железнодорожном транспорте. Он не справлялся с растущим грузооборотом. Вагонов не хватало. В газетах ежедневно печатались сводки, которые напоминали фронтовые сообщения. В сводках указывалось, сколько вагонов по стране погружено за прошедший день. И это был действительно фронт, где происходили настоящие бон за наиболее рациональное использование вагонов, за их своевременную погрузку и разгрузку, за то, чтобы они быстрее передвигались и не простаивали. За задержку вагонов наказывали, виновных штрафовали, отдавали под суд.

А суровые зимы путали все карты и вносили свои коррективы, создавая такие трудности, о которых не имеют никакого представления директора европейских заводов. Зимой 1935 года нам пришлось пережить тяжелые дни.

На электродный завод пришли цистерны с каменноугольной смолой. В пути смола замерзла, и о том, чтобы слить ее из цистерны, нечего было и думать. А под слив смолы было отведено всего несколько часов, в течение которых необходимо было опорожнить все цистерны и вернуть их на железнодорожную станцию. Все попытки разогреть цистерны и довести смолу до жидкого состояния были тщетны. Сделать это удалось с огромным трудом.

Список проблем, над которыми директору приходилось ломать голову, увеличился. Стало очевидно, что без хорошо разработанной системы приспособлений для разгрузки смолы в зимних условиях будет очень трудно.

В эту же зиму, с одной из обогатительных фабрик Урала на завод прибыл вагон хромистого концентрата. На фабрике концентрат был погружен в крытый вагон-теплушку с высоким содержанием влаги и он по дороге на ферросплавный завод смерзся. Выгрузить его из вагона было нельзя. Никаким инструментом, казалось, невозможно отбить даже кусок из этой огромной глыбы, занявшей весь вагон. Кто-то в отчаянии предложил сломать стенки вагона. Вставала новая проблема, которую требовалось решать.

Большим несчастьем для завода были аварии, особенно когда они сопровождались увечьем или чьей-то смертью.

В связи с ограничением в подаче энергии пришлось отключить две печи. Двое дежурных электриков, воспользовавшись остановкой, решили осмотреть высоковольтные изоляторы, установленные на крышке трансформатора, и протереть их. В то время как они находились на крышке трансформатора, ограничение в потреблении энергии сняли и печи можно было включать.

Третий электрик, заглянув в трансформаторную будку, крикнул:

— Никого в будке нет? Я включаю.

По всей видимости, работавшие на трансформаторе не слышали его, а он не видел снизу работавших на трансформаторе людей. Оба моментально были убиты. С трансформатора были сняты два трупа.

Этот случай заставил обратить особое внимание на технику безопасности. Мы еще раз напомнили о необходимых правилах, на собрании зачитали все положения, по заводу был издан приказ, в котором со всеми подробностями указывалось, как вести себя в помещениях, где находятся шины под высоким напряжением.

Как будто бы были приняты все необходимые меры, но через две недели — новый несчастный случай со смертельным исходом. Стало быть, одного внимания, осторожности и знания инструкций было еще недостаточно — необходима какая-то система защитных приспособлений, действующих автоматически. Ведь во многих случаях недостаточное внимание или рассеянность людей были причиной их увечья или смерти.

Уже много лет спустя, когда я работал в атомной области, то обратил внимание на систему, созданную при работе с радиоактивными веществами. Эта система так тщательно отработана, что не идет ни в какое сравнение с тем, что имеет место в старых, давно сложившихся производствах. Объясняется это тем, что атомная промышленность складывалась, когда наука получила уже значительное развитие и можно было использовать все современные средства техники.

Аварии и травматизм на заводе всегда доставляли много горя и вызывали большие неприятности. Неприятностей этих не знают хозяйственные руководители зарубежных стран.

Во время моего пребывания в Германии мне довелось познакомиться с одним рабочим-сталеваром, с которым мы вместе работали у печей.

Потом я из цеха перешел в лабораторию и не видел его несколько месяцев. Как-то встретив его на улице, я заметил, что левый рукав пиджака у него как-то свободно болтался.

— Что же это у вас с рукой-то? — спросил я.

— А вы разве не слышали?

И он мне рассказал печальную историю.

— Это случилось уже к концу рабочего дня. Только мы скачали шлак и завели новый, я поскользнулся, упал и левой рукой попал в жидкий шлак. В себя пришел в больнице. Руку по локоть пришлось ампутировать. Фирма хорошо обошлась со мной. Не выгнали с завода, а определили сторожем. Теперь я снова работаю. Так что я не безработный. Жить можно.

Со вторым случаем я столкнулся на том же заводе Круппа в кузнечно-прессовом цехе. Рабочему оторвало молотом фалангу пальца. Раздался крик, началась беготня. Товарищи отвели пострадавшего. К молоту подошел начальник цеха.

— Was ist los?[120]

— Ein Pech![121] — и мастер рассказал о происшедшем.

Я услышал гневный голос начальника, а его слова по-русски можно было перевести примерно так:

— Давно надо было бы выгнать этого растяпу.

С Власовым мы хорошо сработались и научились с полслова понимать друг друга. Я высоко ценил его как организатора, а он доверял мне как специалисту. Его любили на заводе, а Серго Орджоникидзе его уважал и оказывал большое доверие, поручая решение трудных и важных задач.

В начале 1937 года Орджоникидзе вызвал Власова в Москву. Мы уже знали, что имеется намерение направить его директором Красноуральского медеплавильного завода в Свердловскую область. Так это на самом деле и случилось.

Когда Власов вернулся из Москвы, он рассказал о своем разговоре с наркомом.

— Серго начал мне подробно рассказывать, как важно сейчас увеличить производство меди и какие большие возможности имеются на Красноуральском заводе, которые, к сожалению, не используются. Он предложил мне, не откладывая дела в долгий ящик, ехать на завод и знакомиться с производством.

— Вы не решайте пока вопроса, не давайте мне согласия и не отказывайтесь также от моего предложения. Сначала познакомьтесь с заводом, а потом мы с вами поговорим, — так сказал мне Серго на прощание. — Был я в Красноуральске. Какой же это интересный завод! И какие огромные возможности, сколько еще не решенного! Я пробыл там всего несколько дней. Хочу рассказать только об одном эпизоде и вы поймете меня, и я уверен, что у вас глаза загорятся, и сердце в груди застучит, а в руках зуд появятся.