Алексей Шишов - Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича

Описаний того эпизода из восстания декабристов на Сенатской площади известно немало. И они все в чем-то разнятся между собой. К примеру, И.Д. Якушкин описывает убийство военного губернатора столицы так:

«С общего совета, Оболенский со стрелками выступил вперед на небольшое расстояние от колонны Московского полка; в это время он увидел Милорадовича, верхом подъехавшего с другой стороны к колонне. Оболенский тотчас стянул своих стрелков, схватил солдатское ружье и кричал Милорадовичу, умоляя его не подъезжать к солдатам, но Милорадович был в нескольких шагах от них и начал уже приготовленную на случай речь.

Тут Каховский выстрелил в него из пистолета, пуля попала ему в живот. Он схватил рану рукой, причем лошадь его быстро повернулась и бросилась на Оболенского. Оболенский ткнул Милорадовича штыком, лошадь и раненый на ней всадник исчезли в толпе.

Милорадович недолго жил после полученной раны. Николай Павлович навестил его перед самой кончиной и, выходя от него, сказал своим приближенным:

«Он сам во всем виноват!»

Известный советский историк академик М.В. Нечкина назвала убийство петербургского генерал-губернатора Милорадовича «выдающимся событием дня восстания» декабристов. И, таким образом, «значительная опасность, грозившая восстанию, была устранена».

Нечкина писала: «Как держало себя революционное каре (лейб-гвардии Московского полка. – А.Ш.) в эти трудные первые часы? Геройски. Нельзя дать иного ответа. Оно не дрогнуло перед генерал-губернаторскими уговорами, оно решительно смело со своего пути Милорадовича…

Декабристы-начальники в этот момент вели себя, несомненно, стойко. Каховский убил Милорадовича…»

Милорадович был похоронен в Духовской церкви Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге, недалеко от могилы русского военного гения А.В. Суворова-Рымникского. Это было символично: Михаил Андреевич раскрыл свое дарование военного вождя именно под суворовскими знаменами в Итальянском и Швейцарском походах 1799 года.

Через более чем столетие, уже в советское время, в 1937 году его прах и надгробная плита были перенесены в Благовещенскую усыпальницу лавры. Именно туда сегодня приходят ревнители отечественной истории и «грозы 12-го года», чтобы отдать почести личности человека, много потрудившегося на поле Бородина и при изгнании императора французов с его Великой армией из пределов России.

Генерал от инфантерии граф Милорадович Михаил Андреевич был награжден российским Отечеством: орденами Святого Андрея Первозванного, Святого Георгия 2-й и 3-й степеней, Святого Владимира 1-й степени, Святого Александра Невского, Святого Иоанна Иерусалимского с алмазами, золотой шпагой «За храбрость» с лаврами и золотой шпагой с алмазами с надписью: «За спасение Бухареста».

Его парадный мундир украшало немало и орденов иностранных: прусские Черного Орла и Красного Орла 1-й степени, австрийские Леопольда 1-й степени и Марии Терезии 2-й степени, баварский Максимилиана Иосифа 1-й степени, баденский Верности, сардинский Святых Маврикия и Лазаря.

Современники оставили последующим поколениям самые добрые слова о М.А. Милорадовиче, но порой достаточно противоречивые в суждениях об этой личности. Прославленный партизан Отечественной войны Денис Давыдов в таких словах доброй иронии отзывался о боевом генерале, которого знал близко:

«Граф Милорадович был известен в нашей армии по своему необыкновенному мужеству и невозмутимому хладнокровию во время боя…

Не будучи одарен большими способностями, он был необразованный и малосведущий генерал, отличался расточительностью, большой влюбчивостью, страстью изъясняться на незнакомом ему французском языке и танцевать мазурку…

Он получил несколько богатых наследств, но все было им издержано весьма скоро, и он был не раз вынужден прибегать к щедротам государя…»

К этим словам следует добавить: император Александр I действительно благоволил к Милорадовичу. Тот смог бы стоять близ трона и дальше, при самодержце Николае I, не срази военного губернатора Санкт-Петербурга пуля заговорщика на Сенатской площади в памятный для российской истории декабрьский день.

Для отечественной же истории боевой и удачливый генерал из «грозы 12-го года» стал военным вождем русского воинства, верного своему жизненному девизу: «Бесстрашие, инициатива, забота о солдате».

Иван Паскевич-Эриванский

Полководец, в годы Отечественной войны 1812 года начальник 26-й пехотной дивизии, которая «примерно» билась у Салтановки, под стенами Смоленска и на поле Бородина, родился 8 мая 1782 года в городе Полтаве. Тогда это была одна из крупнейших губернских столиц Российской империи. Происходил из дворян Полтавской губернии.

Родословная будущего князя Варшавского нисходит к XVII столетию. Тогда некий волынский дворянин-шляхтич польской короны Федор Цалый (или Чалый) явился в Полтавский казачий полк и осел на Полтавщине.

Стал он реестровым казаком на службе у короля Польши. Его сын получил прозвище Пасько Чалый, положив тем самым начало родовой фамилии. Внук был уже Иваном Яковлевичем Паськевичем или Паскевичем. Для дворянского рода прижился второй вариант фамилии.

Фамилия Паскевичей 200 лет была хорошо известна в украинском реестровом казачестве. Предки генерал-фельдмаршала числились в казацкой старшине, много воевали под знаменами различных гетманов. По воле императрицы Екатерины II Великой казацкая старшина Малороссии превратилась в российских дворян, войдя в их привилегированное сословие.

Тогда и сменил дед полководца, Григорий Иванович, чин бунчукового товарища на чин надворного советника. Своего сына Федора он «удачно» женил на девице Анне Осиповне Карабановской, происходившей из старинного рода белорусских дворян Могилевской губернии. Первенца молодая чета назвала Иваном.

Отец Паскевича-младшего служил долгое время в Малороссийской коллегии и имел немалый чин коллежского советника. Он был долгое время близок к президенту коллегии прославленному русскому полководцу графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому. Малоизвестной чертой деяний этого человека было то, что, будучи одним из богатейших помещиков России, ввел крепостное право на собственно украинских землях. В этом деле Паскевич-старший был екатерининскому вельможе первым помощником.

И дед, и отец генерал-фельдмаршала были богатыми помещиками, отличаясь при этом «практическим умом». Родители сумели дать сыну хорошее по тем временам домашнее образование. Иван рано стал проявлять большие способности, имея тягу к знаниям, прежде всего к военной истории и военному делу вообще.