Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шестова. Том 2

83

Дорогой друг (ваш пример позволяет мне называть вас так), я рад случаю выразить вам свои чувства. Я осознал за последние шесть лет, что семидесятилетний возраст вместе с обязанностями дает и некоторые преимущества: душа научается узнавать тех, у кого та же «длина волны», и не чувствует себя столь одинокой. Теперь я воспринимаю ваши мысли намного глубже. Я очень хочу услышать, что вы скажете о Киркегарде, которого я плохо понимаю. Заранее благодарю вас за это. (От Поля Дежардена, 21.02.1936).

84

Книга «Толстой и Нитше» кончается следующими словами: «Нитше открыл путь. Нужно искать того, что выше сострадания, выше добра. Нужно искать Бога».

85

Речь, вероятно, идет о книге: H.Oldenberg. LeBouddha, savie, sadoctrine, sacommunaute. Pans, "Alcan", 1934.

86

Письмо Шестова было опубликовано в Париже в газете «Русская Мысль» от 27.02.1969.

87

Мне кажется, что комитет [по изданию книг] Шестова очень хорошо поработал. Все меры, которые он предпринял, кажутся мне вполне подходящими. Но для меня слишком большой честью было избрание председателем, тем более, что, как вы знаете, мои философские идеи далеки от идей Шестова. Но я им восхищаюсь и он мне крайне симпатичен, как я и писал г-ну Доброму. (От Леви-Брюля, 28.01.1936).

88

Мне нет необходимости говорить вам о том, что при преклонении моем перед Львом Исааковичем я с большим желанием стану членом комитета и буду делать все возможное для его успешной работы. (От Эйтингона, 5.02.1936).

89

Les Revelations de la Mort. См. первыйтомистр.316–317.

90

Извините за опоздание с ответом, но вот уже три недели, как я нездоров и не выхожу из комнаты.Прилагаю чек в 100 франков для подписки на один экземпляр книги нашего друга Шестова. Прошу вас передать ему мои дружеские пожелания по случаю его семидесятилетия. Нельзя было придумать лучшего способа отметить юбилей, и я не думаю, что вы могли серьезно предположить, что я не приму в нем участия из-за каких бы то ни было расхождений. Я отлично помню, какой радостью для меня было опубликование в моей серии первой книги Шестова, появившейся во Франции. В ней, как и во всех последующих, значились оба ваших имени. Я очень жалею, что тогда мне не удалось довести до конца работу, которую я хотел ему посвятить. Может быть, жизнь мне позволит все же когда- нибудь это сделать. (13.03.1936).

91

Edmund Husserl et l'oeuf de Colombe du reel. — "Europe", 1929, XX, p. 331–344.

92

Sur la route de Dostoievsky: Martin Heidegger. — "Cahiers du Sud", № 41, июнь 1932 (см. такжестр.99-100).

93

Е.Husserl. Meditations cartesiennes. Introduction a la phenomenologie. Paris, "ArmandColin", 1932. UlterieurementParis, LibrairieVrin.

94

Меня очень радует возможность вновь читать вас, опять услышать ваш голос: ведь в ваших сочинениях всегда слышен ваш голос. И еще больше радует меня, что этот голос всегда храбрый, сильный, убедительный. В нем всегда ощутимо «могущество духа», которое не может и не хочет отделять учение от делания. Благодаря этому, ваши сочинения столь современны. Желаю вам здоровья и силы, дабы вы могли продолжить свои работы. (5.07.1936).

95

Большое спасибо за книгу о Киркегарде, которую я только что получил. Я очень рад этой книге, ибо и Киркегард и Достоевский были людьми… которые вырвали меня из общей колеи в молодости, и это прекрасно, потому что колея, из которой возможно вырваться, — не может быть правильной. (18.07.1936).

96

Прошу простить, что не ответил раньше на ваше интересное и любезное письмо. Не могли бы вы зайти ко мне на рю де ла Помп в среду 23-го в 5 часов?Я был бы рад продолжить беседу, которую мы начали в письмах. (17.12.[1936]).

97

* Аргентинским журналом «Сур», о котором упоминает Шестов, руководила Виктория Окампо (см. стр.25). В 1935, 1937 и 1938 гг. в нем печатались три статьи Шестова. В 1938 г. в издательстве «Сур» вышла по- испански книга Шестова «Lasrevelacionesdelamuerte».

98

Издание последней книги Шестова доставило мне много радости… Когда книга была закончена, я, к сожалению, не мог сделать рекламы, которой заслуживает (в наше неподходящее время) столь глубокая философская (и религиозная) книга. Единственное, на что я могу надеяться, это спасти книгу для будущих, более спокойных времен, когда ей и другам книгам Шестова будет уделено должное внимание. (8.12.1938)

99

Я пошел с несколькими друзьями на лекцию Шестова в Религиозно-философское общество [5 мая 1935]. Лекция на тему «Киркегард и Достоевский». Мы не знали, что Шестов будет говорить по-русски, поэтому мало что поняли, хотя и были очарованы музыкой его речи. Все же этого было достаточно, чтобы побудить меня прочитать его книги, переведенные на французский. Их названия и подзаголовки включали имена для меня дорогие, не столько из-за их известности, но потому, что это были люди, у которых мы искали углубления нашей веры. (Марк Герубель, «Семер», май 1937).

100

«Я уверен, что статья Лазарева заинтересует читателя Ревю Филозофик, и благодарен вам за указание на нее. Я лично не уделил бы Лекье столь значительного места в истории философии, но признаю, что стоит о нем рассказать. Лазарес делает это блестяще и безупречным языком».

101

К величайшему сожалению, я не смогу быть с вами завтра, так как должен участвовать в заседании комиссии министерства народного просвещения. Смерть Льва Шестова жестокая потеря для мысли человечества. Оригинальность его философии, высокое благородство жизни, тонкость его духа — ставят его рядом с Паскалем и Спинозой. Вы с гордостью можете носить его славное имя. В наше печальное и позорное время такие люди, как Лев Шестов олицетворяют утешение и надежду.Я приношу вам глубокое сочувствие и уважение вэтом горе. (От Поля Буайе).

102

Когда я видела его летом, он показался мне ослабевшим физически, но не духовно. Он был все тем же, и мысль о смерти была далека. Но я хорошо помню, что несмотря на это, почувствовала какое-то глухое беспокойство. Почему я не написала ему, не сказала, не повторила, как его люблю, как благодарна ему, как восхищаюсь им даже тогда, когда не могу за ним следовать? Увы, я всегда думала, что успею это сделать… Теперь слишком поздно. Всю жизнь мне остается об этом сожалеть. Из всех людей, которых я встречала, он был самым благородным. Я говорю это не потому, что обычно хвалят тех,кто нас покидает, по потому что это правда. Лев Исаакович олицетворяет благородство мысли и благородство жизни — ив отношениях с другими, и с самим собой, благородство, которое исходит из самой сути его существа. Ум соединялся в нем с добротой. Кто лучше может свидетельствовать об этой доброте, чем я, по отношению к которой она много раз проявлялась?.. Я очень опечалена тем, что моя последняя работа о нем могла его огорчить или разочаровать. Но из уважения ко Льву Исааковичу мне казалось необходимым всегда говорить о нем правду. Ведь он сам был стремлением к правде, потребностью в ней, любовью к ней. (От Рахили Беспаловой).