Христофор Колумб - Путешествия. Дневники. Воспоминания

У индейцев этих были ручные цапли и много других птиц. Адмирал приказал ничего у них не отбирать.

Он отправился отсюда со своими кораблями и вскоре дошел до другого острова, большего, чем предыдущий. Он не осматривал его и проплыл дальше по направлению к очень высоким горам, которые видны были на материке в 14 лигах отсюда. Там он обнаружил большое поселение с касиком.

Обитатели же этого поселения были весьма приветливы и обходительны и дали свежие припасы адмиралу и его людям, доставив хлеб, плоды и воду. Адмирал спросил, далеко ли тянется эта земля на запад, и старый касик ответил ему, и это подтвердили также и другие старики, что земля эта огромна, и никто еще никогда не слыхивал, чтобы был ей предел, но что в дальнейшем адмирал узнает больше о людях земли Магон, расположенной поблизости.

На следующий день плыли на запад, следуя берегом земли, и прошли много лиг, все время встречая по пути крупные острова; впрочем, они попадались не так часто, как прежде.

И подошли к большой и высокой горной цепи, уходящей далеко в глубь страны, так что не видно было ей и конца. А у моря много селений, и из них прибыли к кораблям толпы людей. И они принесли хлеб, плоды и воду, хлопковую пряжу, кроликов, голубей и много иных диковинок, а также птиц, и притом таких, которых нет в Кастилии. И [индейцы] пели от радости, думая, что и корабли и люди наши явились с неба.

И хотя индеец-толмач, которого вез с собой адмирал, говорил им, что наши люди прибыли к ним из Кастилии, но они полагали, что Кастилия – это и есть небо, и что король и королева – владыки наших кораблей – находятся на небе.

Край этот они называли «Орнотай»[216]. Туда адмирал прибыл вечером. Близ берега было очень мелко, и нельзя было найти достаточно глубокие места для якорей. Поэтому всю ночь кораблям пришлось лавировать в открытом море при ветре, который не позволял приблизиться к берегу. И ночь показалась нашим людям мгновением, ибо наслаждением было вдыхать тончайший аромат, доносившийся с земли, и слушать чудесное и усладительное пение птиц и индейцев.

Здесь сказали адмиралу, что далее лежит земля Магон, где у людей хвосты, как у зверей, и что по этой причине они ходят одетые, чего не делают здешние индейцы. Но, кажется, мнение это разделяли одни лишь простаки, а более смышленые индейцы не верили этим слухам и, вероятно, говорили они о хвостатых людях в шутку, насмехаясь над одетыми людьми. И Мандевиль в 74-й главе говорит, что нагие жители индийской области Море насмехаются таким же образом над людьми в одежде.

И он говорит, что есть люди, которые не верят, что бог создал наших праотцев Адама и Еву нагими, но полагают, будто не должно стыдиться того, что дано им природой. Потому-то индейцы областей Орнотай, которые ходят нагими, насмехаются над теми, кто, как довелось им слышать, носит одежду. И адмирал понял, что индейцы шутят; ведь и раньше уже так случалось, что люди, о которых говорили, будто они одеждой своей скрывают хвосты, оказывались бесхвостыми.

Адмиралу сказали также, что впереди имеется бесчисленное множество островов, расположенных в мелком море, и что настолько далеко лежит предел этой земли, что и за сорок лун нельзя дойти до него. Индейцы имели в виду передвижение на каноэ, которые ходят очень медленно. За день каравелла может проплыть столько, сколько каноэ за семь дней.

На следующий день амирал отправился из Орнотая с попутным ветром. Шли под всеми парусами и проплыли большой путь, после чего внезапно вступили в воды белого моря.

В него адмирал вошел, преодолев множество мелей. Вода же в этом море была белая, как молоко, и густая, как состав, которым кожевники дубят кожи. Вскоре после того как вошли в это море, оно стало очень мелко – глубина не превышала и двух локтей. Ветер дул в корму, а каравеллы находились в очень опасном проходе, в котором нельзя было ни повернуть назад, ни стать на якорь, потому что корабли не могли держаться, лежа на якоре, носом к ветру. Глубина же в этом проходе была настолько незначительна, что корабли шли, цепляясь якорем за дно (rastreando la anсla роr el suelo).

Так проплыли десять лиг, пока у одного острова не вышли на более глубокое место, где дно находилось на глубине двух с половиной локтей и где каравеллы могли свободно двигаться. Здесь стали на якорь, и все были опечалены и думали, что предприятие придется оставить, хотя и возвращение к тому месту, откуда вышли корабли, сопряжено было с большими трудностями. Но господь наш, всегда оказывающий поддержку людям, преисполненным благими намерениями, пришел к нам на помощь и вдохнул в сердце адмирала желание продолжать путь.

На следующий день адмирал отправил маленькую каравеллу к ближнему берегу, желая узнать, имеется ли пресная вода на материковой земле. В воде на кораблях все испытывали большую нужду. Возвратившись, люди с этой каравеллы сообщили, что на самом берегу имеется глубокое болото, а за ним начинается лес, и такой густой, что через чащу его не пробиться и кошке. Островов же здесь было множество, пожалуй, не меньше, чем в упомянутом уже Саду королевы, а леса вдоль морского берега настолько густые, что казались сплошной зеленой стеной. За лесами поднимались высокие горы, сплошь зеленые, и на их склонах виднелись дымки и огни.

Адмирал решил идти дальше и продолжать путь, следуя через проходы между этими островами, которые рассеяны были здесь гуще, чем в Саду королевы, до одного низменного мыса, который назван был адмиралом мысом Серафина. Здесь пришлось испытать все, что обычно выпадает на долю кораблей, попавших в мелководье.

От мыса Серафина к востоку местность понижалась. На севере же, вдалеке, виднелись очень высокие горы и каналы между ними, свободные от островов, которые все лежали на юге и на западе. Ветер был попутный, глубина моря до трех локтей, и адмирал решил направиться к горам [на севере]. К ним он подошел на следующий день и стал на якорь близ очень красивой пальмовой рощи. В этом месте открыты были ключи с превосходной пресной водой – верный признак присутствия людей.

И случилось, что в то время как на корабль грузили воду и дрова, один из наших лучников направился на охоту и на небольшом расстоянии от берега встретил группу индейцев – было их человек тридцать. Один из них одет был в белую тунику, которая доходила ему до пят. Так внезапно произошла эта встреча, что лучнику показалось, что перед ним монах-тринитарий, идущий в ближайшую деревню.

Затем подошли еще двое индейцев в белых туниках, спускавшихся ниже колен, да и цветом кожи они были такие же белые, как кастильцы. Лучник испугался, завидя этих людей, и с криком бросился бежать к берегу. Индейцы остались на месте, и лишь тот из них, кого первым заметил лучник, последовал за ним, призывая его остановиться, на что, однако, наш воин не отважился.