Юрий Остапенко - Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора

«Техника пилотирования Як-9 с установкой мотора М-107А не усложнилась, маневренность, особенно вертикальная, значительно улучшилась, а взлетно-посадочные свойства остались примерно такими же, что у серийных «яков».

Летно-технические свойства Як-9 М-107А значительно выше, чем у немецких истребителей ФВ-190 и Ме-109Г-2.

С нашими истребителями Як-9 М-107А можно сравнивать только опытный И-185 т. Поликарпова; у последнего такие же скорости. По технике пилотирования сложнее, а маневренность хуже из-за большего веса самолета».

Последние строчки были подчеркнуты наркомом. Он подождал, когда Яковлев прочитает письмо, и спросил:

– А не поторопились мы, Александр Сергеевич, убрать с доски такую крупную фигуру, как Поликарпов? Федрови, как я помню, это ведь ваш испытатель?

– Да, мой, с сорокового года у нас работает, – отвечал Яковлев, лихорадочно обдумывая, с чего бы это Павлу Яковлевичу вздумалось в отчете сравнивать его машину с поликарповской, но он продолжил с достоинством:

– Летчик он квалифицированный, смелый и честный. Хотя иногда и зарывается. Вы же помните, как в декабре прошлого года он облетывал Як-3, который мы готовили для Василия Иосифовича Сталина?

– Так это был он?

– Ну да. Рано шасси убрал после взлета и чиркнул радиатором по бетону. Пришлось списывать самолет, – попытался увести разговор с тонкого льда Яковлев.

– Помню, помню, – прервал его нарком. – Так не рано ли мы забыли о таком замечательном конструкторе, как Поликарпов?

– Почему забыли, Алексей Иванович! Он со своим конструторским бюро в Новосибирске работает.

– В Новосибирске, туда и ваши люди эвакуированы, помню. Ну и где разместилось поликарповское КБ?

– В автопарке… рядом со зверинцем, – чуть запнувшись, ответил Яковлев.

– Понятно, – протянул нарком и забрал у Яковлева письмо. Он, видимо, был кем-то информирован про зверинец.

Як-9 явился закономерным продолжением истребителей Як-1 и Як-7. С конструктивной точки зрения он представлял собой дальнейшее развитие Як-7. Мало отличаясь от него по внешнему виду, Як-9 в то же время был во всех отношениях более совершенным. Это естественно, поскольку при создании этого самолета был учтен почти двухгодичный опыт производства и боевого применения Як-1, и имелась возможность более широкого применения дюралюминия, в котором страна испытывала уже не такие большие затруднения, как в начале войны. Использование металла позволило, в частности, существенно уменьшить массу конструкции, а выигрыш использовать либо для увеличения запаса горючего, либо для оснащения самолета более мощным вооружением и более разнообразным спецоборудованием.

Два слова о Сталинской премии, о которой мы упоминали выше. А.С. Яковлев потратил ее на приобретение самолета Як-9. Он переслал его в подарок летчику Ленинградского фронта П.А. Покрышеву.

События 3 июня. Что было потом

То, что крылья у новых модификаций самолета Як-9 будут металлическими, в конструкторском бюро было решено давно, оставались только конструкторские проработки да вопросы снабжения, но случай заставил Александра Сергеевича форсировать это решение.

В книге Н. Якубовича «Неизвестный Яковлев» про этот случай сказано коротко:

«В 1943 году на серийных истребителях Як-9 выявился серьезный дефект. На нескольких машинах в полете оторвалась деревянная обшивка крыла. Для устранения этого дефекта в воинские части командировали бригады рабочих завода № 166, и к началу Курской битвы все машины находились в строю».

На самом деле за этой короткой фразой последовали коллизии, которые достаточно сильно повлияли на судьбу героя нашего повествования. И не только его.

В различных источниках события этого дня изображаются как начало серьезного конфликта между Яковлевым и Дементьевым. Часто конфликт изображается так, что Яковлев первый узнал об отслоении обшивки и растолковал Сталину, что виновато в этом производство, поскольку крылья его самолетов замечательные, и пока Дементьев добрался до Кремля, Сталин был уже «готов», хотя на самом деле Дементьев неоднократно говорил Яковлеву о том, что деревянная обшивка это анахронизм, а в условиях зимнего хранения, весенней непогоды она приходит в негодность и без полетов. Документы коллегии НКАП, заседаний НТС подтверждают эти разногласия, они (как и случаи отслоения обшивки) не были секретом в наркомате, и с этой головной болью старались всеми силами бороться.

После того как был рассекречен журнал посещений Сталина, события чуточку прояснились: в кабинет Сталина Яковлев и Дементьев вошли одновременно – в 22.30 3 июня. А в отношении «заложил» ли Яковлев Дементьева нам предоставляется судить по показаниям одной из сторон. Вот что пишет А.С. Яковлев в своих мемуарах:

«3 июня меня и заместителя наркома П.В. Дементьева, ведавшего вопросами серийного производства, вызвали в Ставку Верховного главнокомандования. В кабинете кроме Сталина находились маршалы Василевский и Воронов. Мы сразу заметили на столе куски потрескавшейся полотняной обшивки крыла самолета и поняли, в чем дело. Предстоял неприятный разговор.

Дело в том, что на выпущенных одним из восточных заводов истребителях Як-9 обшивка крыльев стала растрескиваться и отставать. Произошло несколько случаев срыва полотна с крыльев самолета в полете. Причиной этому явилось плохое качество нитрокраски, поставляемой одним из уральских химических предприятий, где применили наспех проверенные заменители.

Никогда не приходилось видеть Сталина в таком негодовании.

– Значит, на заводе это не было известно?

– Да, это не было известно.

– Значит, это выявилось на фронте только перед лицом противника?

– Да, это так.

– Да знаете ли вы, что так мог поступить только самый коварный враг?! Именно так и поступил бы, – выпустив на заводе годные самолеты, чтобы они на фронте оказались негодными! Враг не нанес бы нам большего ущерба, не придумал бы ничего худшего. Это работа на Гитлера!

Он несколько раз повторил, что самый коварный враг не мог бы нанести большего вреда.

– Вы знаете, что вывели из строя истребительную авиацию? Вы знаете, какую услугу оказали Гитлеру?! Вы гитлеровцы!

Трудно себе представить наше состояние в тот момент. Я чувствовал, что холодею. А Дементьев стоял весь красный и нервно теребил в руках кусок злополучной обшивки…».