Алексей Федоров - Последняя зима
Николенко развил перед командиром полка идею внезапного ночного удара.
- Все это выглядит соблазнительно, - сказал подполковник, - но не очень-то привыкли наши солдаты к ночному бою, да еще в населенном пункте. Ведь народ у нас главным образом из нового пополнения... Не согласится командир дивизии, нет!
- Что у него, голова хуже, чем у нас с тобой?! Постараемся убедить... А насчет солдат правильно заметил: в таком бою особая сноровка нужна. Вот поэтому мы вперед и пойдем, таранить будем, а ваше дело - покрепче поддержать нас, зачистить все концы в Речице и организовать оборону на случай немецких контратак... Тем временем мы метнемся захватывать переправу.
- Нам бы только войти в Речицу, зацепиться.
- И войдем, и пройдем! Давай связывайся с генералом.
- Нельзя о таких вещах по телефону. Лучше съездим!
Против ожиданий подполковника командир дивизии отнесся к предложению партизан очень благожелательно. Задав Николенко несколько вопросов и немного подумав, генерал сказал:
- Согласен! Но ответственность вы берете на себя огромную. Если только растревожите противника, заставите его подтянуть к плацдарму новые силы - этим испортите все дело. Будем тогда ругаться!
- Не придется ругаться, товарищ генерал! Только скажите вашим людям, чтобы покрепче закреплялись в селе.
- Это мы обеспечим. Желаю успеха нашим помощникам-партизанам!
Едва вернулся Николенко к себе, как снова началась подготовка к бою. Захватила она в первую очередь командный и политический состав батальонов. Рядовые партизаны пока отдыхали, знакомились с красноармейцами, искали среди них земляков, вели с ними бесконечные разговоры. И у бойцов с погонами на плечах, и у бойцов с красными ленточками на шапках было о чем порасспросить друг друга, о чем порассказать.
Вот молоденький партизан в черной эсэсовской шинели, добытой, наверно, в Несухоеже, повествует подсевшим к нему солдатам:
- А работала та Маруся на станции писарем по мелкой переписке - пол подмести, дров принести, а короче говоря - уборщицей. Ей-то мы и послали через связных мину с взрывателем натяжного действия. Задание Маруся получила простое: уничтожить начальника станции. Ну, сами понимаете, заложить мину в кабинете уборщице ничего не стоит! Тут вопрос другой. Кто, спрашивается, за взрыватель потянет? А пусть сам фашистский начальник и тянет, у нас же для этого лишних людей нет. Положила Маруся мину в ящик стола, а проволочку от взрывателя к соседнему ящику подвела и с задней стороны прикрепила. Теперь какой из ящиков ни выдвинешь, все равно мина грохнет...
- Ловко! Ну и как? Взорвался начальник?
- Попробуй тут не взорвись!.. Хоронить было нечего.
- А Маруся?
- Что ей сделается! В партизаны ушла... Поварихой у нас в третьей роте.
В другой группе партизан тоже упоминается женское имя, хотя и не о женщине идет речь. Красноармеец никак не может объяснить нашим партизанам, как действуют реактивные установки - "катюши".
- Нет у нее никакого ствола, это же не пушка! - говорит армеец. Снаряды у "катюши" своим ходом летят, да не по одному, а целой шеренгой, стрелами такими огненными...
- А почему "катюшей" назвали? - интересуются партизаны.
- За голос! - усмехается солдат. - Грохот от залпов протяжный, будто кто песню заводит... Немцы одного голоса ее боятся! Запела бы тут "катюша", заиграла, так сразу бы всех фашистов из Речицы вымело.
- Посмотреть бы на нее!
- Еще посмотришь! На вид-то ничего особенного: автомашина, а сверху платформочка под брезентом... Зато в бою хороша!
Два парторга, армейский и наш, сидят в стороне и ведут свой большой и серьезный разговор.
- Ну, а как же вы относитесь к коммунистам окруженцам или бежавшим из плена, если у них партбилетов нет? - спрашивает армеец. - Я понимаю, многим зарыть свои партбилеты пришлось или совсем уничтожить, но ведь и на слово нельзя верить, что партийный!
- Конечно, нельзя! Но ведь видно человека, как он себя ведет. Ведь воюет каждый не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы жить. Он за Родину борется, за народ, но и за себя тоже, он уцелеть надеется... А уцелеет, так все равно после войны выяснится, если соврал! И разве коммунист льготу какую-нибудь на войне получает? Будь впереди, будь на самых опасных местах - вот тебе и вся льгота.
- Это правильно, - кивнул армеец.
- Мы верим людям, по и кое-что уточняем. У товарищей того, кто заявил себя коммунистом, о нем справляемся, иной раз и на Большую землю запросы шлем... А когда картина ясна, обком наш подпольный постановляет: такому-то подтвердить стаж. Но для обкома мало удостовериться, что действительно вступал человек в партию. Важно, как себя он в плену или в окружении вел, показал ли себя стойким коммунистом, важно, и как теперь, у нас, он воюет.
- Подход у вас всесторонний! Но вот насчет стажа не всегда свидетелей найдешь.
- Не всегда. Расскажу тебе такой случай... Пришел к нам еще в сорок первом году красноармеец минометчик Сергей Мазепов. Из окружения выбрался... Говорит, что коммунист, по билет уничтожил, опасаясь, как бы врагу не достался. И никак мы не можем это проверить! Вышел Мазепов из окружения в одиночку, знавших его раньше людей у нас нет, область, из которой Мазепов, под оккупацией находится, райком не запросишь... Так свою партийность Сергей и не смог официально подтвердить, а все равно и я, и все у нас считали его коммунистом.
- Воевал хорошо?
- Это само собой! Но тут еще и другое... Человек не только из окружения вышел, но и свой ротный миномет вынес! Ты представляешь миномет?! Были люди, что даже пистолеты в окружении бросали, а он миномет и кассету с минами на себе сотни километров тащил. И к нам в отряд доставил! Разве не по-большевистски? Разве только уже в этом не виден коммунист? Так со своим минометом и воевал у нас Мазепов. Лучший был минометчик.
- Был?
- Погиб Сергей, когда сюда, на Волынь, шли. С честью погиб, геройски...
- Значит, коммунист, - тихо произнес армеец. - А все же как-то странно. Вот есть у вас парторганизации, партийный комитет соединения, обком, а билетов члены партии не имеют...
- Почему не имеют? Вот где наши партбилеты! - сказал партизан, положив руку на левую сторону груди.
Армеец не понял и взглянул удивленно.
- В сердце у нас партбилеты... В сердце! - добавил партизан.
Парторги продолжали беседовать, пока их не вызвали к комиссарам. И армейский и партизанский комиссары говорили с каждым об одном и том же - о задаче коммунистов в предстоящем бою. А разъяснять ее долго не требовалось. Задача коммунистов всегда известна.
Наступление началось в двенадцатом часу ночи.
Для партизан ночь - надежная, испытанная союзница. Под ее черным покровом проскальзывали наши минеры в двух шагах от охраны к железнодорожному полотну. При скупом блеске звезд отряды народных мстителей совершали дальние переходы. Бесшумно пробирались во мгле партизанские связные и разведчики. Молчаливые темные ночи помогали нам окружать полицейские и фашистские гарнизоны, появляться неожиданно у вражеских застав, опрокидывать, бить и гнать ошеломленного, растерявшегося противника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});