На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов
На следующее утро после приезда я отправился в посольство знакомиться с коллективом, а также со всем посольским хозяйством. А оно оказалось весьма внушительным. На трех гектарах были расположены служебное здание (его авторов, в отличие от белградской стекляшки, даже представляли на госпремию по архитектуре), три жилых дома с оборудованными квартирами. Имелись отдельные строения школы, клуба, консульского отдела со своим служебным входом. Была своя спортплощадка для игры в волейбол или теннис и даже большущий фонтан в скверике. Надо признать, что его из экономии мы включали лишь 12 июня, когда проводился госприем. В клубе находился маленький кооперативный магазин, а при нем небольшое кафе, где детям подавалось мороженое, а сотрудникам разливное пиво из бочонка.
По изначальному проекту в служебном здании была встроена и большущая двухуровневая квартира для главы дипмиссии. Однако мои предшественники использовать ее отказывались, мотивируя это тем, что в Рабате такое не принято. Все послы проживали в резиденциях, а посольские помещения назывались chancellery («канцелярия»), то есть предполагалось, что использоваться они могут лишь для служебной деятельности, а не для представительских целей. Таким образом, квартира посла была поделена на несколько небольших, а сами послы продолжали жить в арендуемой резиденции. В ней, кстати, во время посольской пересменки остановился на несколько дней директор валютно-финансового департамента Юрий Чулков (заезжал в Рабат в составе делегации Счетной палаты). Когда я перед отъездом зашел к нему на беседу, он сказал мне: «Слушай, резиденция-то у тебя на ладан дышит, гляди, скоро там все обвалится. На капитальный ремонт средств выделить не можем – это не наша собственность, так что подыскивай себе новую». – «Так ведь она арендуется уже на протяжении двадцати лет, за весьма скромную сумму, – сказал я, – полагаю, что сейчас за такую ничего приличного не найдешь». – «Ничего, – ответил Юра, – ищи в пределах двух тысяч долларов в месяц (старая стоила тысячу с небольшим. – Ю.К.), найдешь подходящую – оплатим».
На поиски новой резиденции у меня ушел чуть ли не год. Но в итоге удалось найти за тысячу восемьсот баксов полностью устраивавший меня вариант. На первом этаже – достойные представительские салоны (один из них даже с камином, что в условиях холодной зимы в Рабате было нелишним) и большая столовая. Две гостевые квартирки, плюс еще одна с отдельным входом для проживающих с нами четой Кузьминых (Ольга – повар, а Николай – завхоз) – они работали с нами еще в Шри-Ланке. Одно крыло здания было двухэтажным, на втором этаже располагалась собственная квартира посла: спальня, небольшая гостиная, две dressing rooms (гардеробные комнаты, что ли?) и роскошно оборудованный санузел. Нам этого вполне хватало. Имелась в здании и банька – арабский хаммам, от которого был прямой выход на территорию к большущему бассейну с крытой ротондой. Даже у Лизы в гараже было собственное помещение и маленькая кухня (для прислуги), где Ольга готовила ей еду.
После описания бытовых условий пребывания-проживания возвращаюсь в посольство на первую встречу с коллективом. Оперативно-дипломатический состав в Марокко был малочисленней, чем в Шри-Ланке, не говоря уже о Югославии. Но все же сотрудников с диппаспортами (все они числились в сборнике, издаваемом местным МИД'ом) было где-то человек тридцать. В их число входили торгпред с заместителем, военный атташе, представитель Росзарубеж-центра, работники референтуры (они по паспортам числились атташе), а также шесть дипломатов из генконсульства в Касабланке.
Отдельно стоит сказать о советнике посольства Б. Джет-пысбаеве – генерал-лейтенанте СВР. Он в Марокко официально представлял свою службу, а посему, в частности, мог позволить себе роскошь арендовать особняк с бассейном. Мы с Булатом (так его звали приятели – полного его имени-отчества приводить не буду, слишком сложное) были хорошо знакомы по совместным делам в Москве в пору, когда я был директором департамента, а он возглавлял аналогичное подразделение в СВР.
Булат был опытнейшим, авторитетным работником и прекрасным душевным человеком. Я был очень рад его назначению в Рабат, где мы четыре года проработали рука об руку. А помимо этого, он со своей женой Саидой стали нашими друзьями. Раз в две недели, а то и чаще, уик-энды мы проводили вместе, то на нашей, то на его территории. Увы (как часто мне приходится прибегать к этому короткому слову), несколько лет назад Булата не стало. На похоронах мне вторым предоставили прощальное слово после Евгения Максимовича Примакова, который его очень уважал и ценил.
И еще об одном соратнике и товарище, который год назад ушел из жизни – Александре Владимировиче Каспарове. Мне частенько приходилось ездить в краткие служебные командировки в Касабланку. У нашего генконсула там были налажены устойчивые контакты с местным руководством, представителями общественных и деловых кругов. Деловую программу визита посла он нагружал изрядно (спасибо ему за это), а потом в свободное время мы неплохо отдыхали. После Марокко Александр Владимирович трудился на посту посла РФ в Центрально-Африканской Республике. Жена его, Елена Борисовна, и сейчас остается нашей ближайшей подругой.
Хватит писать в миноре. Завершаю рассказ о марокканских друзьях на мажорной ноте. Речь пойдет о советнике-посланнике Михаиле Яковлеве и жене его Наташе. Михаил Михайлович был (собственно, и остался сейчас) прекрасным высокопрофессиональным сотрудником. Работать с ним было одно удовольствие. Это касалось, в частности, подготовки так называемой оперативной информации. По понедельникам мы с Михмихом (так я его сокращенно зову и до сей поры) прикидывали план работы на неделю, а иногда и на более дальнюю перспективу. Я надиктовывал свои тезисы, он делился своими соображениями, а потом клал их на бумагу (в те времена все шифртелеграммы писались только от руки на спецблокнотах). Обычно править подготовленные им проекты приходилось совсем немного.
Когда Яковлев вернулся в Москву, я обратился к Алексею Федотову с просьбой обратить на него внимание. Леша «обратил» и назначил его заместителем директора департамента кадров. Прошла пара лет, и как-то находящийся в отпуске посол во Франции Александр Авдеев спросил меня: «Юра, ты упоминал, что у тебя в Рабате был толковый советник-посланник, где он сейчас? А то мой возвращается в Москву, а кандидатуры на замену ему у меня нет». Я объяснил, какую должность занимает Михмих, добавив, что с нее он вполне может уехать послом в какую-нибудь небольшую арабскую страну. Но обещал все же переговорить с ним. Яковлев отнесся к этому предложению с энтузиазмом: всю жизнь мечтал поработать во Франции! Миша (одновременно с Наташей) окончил спецшколу и прекрасно владел французским языком, знал и любил культуру этой страны. Мне оставалось только представить его Авдееву. В итоге все вроде бы было решено, но неожиданно воспротивился
