Сергей Ларьков - «Враги народа» за Полярным кругом (сборник)

31 июля главный редактор «Правды» Л.Мехлис запрашивает разрешение Кагановича на выпуск художественного альбома об «эпопее», указывая на то, что поход «Челюскина», пребывание челюскинцев на льдине и их спасение засняты несколькими людьми и этот ценный материал не использован. Уже 3 августа по существу высший орган управления страной – Политбюро ЦК (других проблем в стране не было —!) поручает издание этого альбома газете «Правда» и Политиздату. Альбом под соответствующим названием – «Героическая эпопея» и три парадных тома на ту же тему [«Поход „Челюскина“»; «Как мы спасали…» ] изданы ударными темпами и уже в конце августа появились в продаже. Всё это в сочетании с «чудесными гостями» подняло градус идеологической и пропагандистской истерии вокруг «Челюскина» до отметки, нормальными людьми уже не воспринимаемой.

Похоже, что руководство страны стало заложником им же раздутой пропагандистской кампании. Провозгласив поход «Челюскина» великой победой социализма, оно признало этим эффективность деятельности ГУСМП и приняло решение о расширении сферы его деятельности. 26 июня О.Ю.Шмидт проводит заседание Коллегии Управления с повесткой дня: «О необходимых мероприятиях в связи с расширением функций Главсевморпути». На заседании, вероятнее всего, обсуждался разработанный руководством ГУСМП проект соответствующего постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б). Это постановление «О мероприятиях по развитию Северного морского пути и северного хозяйства» принято 20 июля 1934 года [«КПСС в резолюциях и решениях…» ]. Главное управление Севморпути было создано всего полтора года назад и с трудом выполняло поставленные перед ним задачи, в основном связанные с созданием условия плаваний в полярных морях, хотя в преамбуле Постановления говорится об «успехах в научном изучении советского крайнего Севера» и о «героическом труде». Теперь же ГУСМП передавались ещё и вся хозяйственная деятельность в районах Крайнего Севера: местные и союзные предприятия зверо– и моредобычи, рыбный флот, горнорудные предприятия, порты и затоны, верфи и судоремонтные заводы, строительные организации, поставлена задача создания собственного торгового флота, подчинён весь ледокольный флот страны, даже в Чёрном и Азовском морях. По существу, новый ГУСМП становился своеобразным квазигосударством (этот термин применительно к ГУСМП подсказан автору А.Н.Земцовым) со своей структурой управления, не подчиняющейся местным властям, своей территорией (Постановление определяло территорию монопольной деятельности ГУСМП в Европейской части – побережье и острова северных морей, в Азиатской части СССР – всю территорию севернее 62-й параллели, т. е. севернее Якутска, с разрешением размещать необходимые объекты и южнее), промышленностью, связью, транспортом. В его составе не было лишь армии и карательных и судебных органов, двух последних призваны были, очевидно, заменить политотделы и партийные органы, создание которых было особо оговорено в Постановлении. А Постановлением ВЦИК от 10 августа 1935 года Главсевморпути были переданы функции успешно работавшего десять лет Комитета содействия народностям северных окраин («Комитета Севера») с передачей всех его учреждений, прежде всего – культбаз и функций «по хозяйственному и культурному обслуживанию народов Крайнего севера», т. е. государственной национальной политики в отношении этих народов [«Собрание узаконений …» ]

Здесь не может не возникнуть аналогии с другим квазигосударством, созданным годом ранее Главсевморпути, в конце 1931 года – трестом «Дальстрой». Отличие было лишь в том, что из-за острой нужды СССР в золоте Колымы (для выполнения пятилетки с закупкой иностранного промышленного оборудования и привлечения иностранных специалистов) и необходимости быстрого решения проблемы требовались большие людские ресурсы, которые мог обеспечить лишь ГУЛАГ ОГПУ-НКВД, для чего одновременно с «Дальстроем», подчинённом непосредственно ЦК ВКП(б), был создан Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь, более известный как «Колымские лагеря», с соответствующими конвойными войсками. Долгосрочные задачи, поставленные при расширении функций ГУСМП, могли быть решены и без привлечения на мало– и неквалифицированные работы больших людских ресурсов. Однако на первых порах и Главсевморпуть использовал подневольный труд. 22 августа 1934 года на совещании у исполняющего обязанности начальника ГУСМП Г.А.Ушакова обсуждался вопрос «О передаче Вайгачского комбината из ведения ГУЛАГа в ведение Главсевморпути». Заключённых ГУСМПу не оставили (хороша была бы профессия – полярник-«вертухай»!), но сотрудничество с ГУЛАГом было тесным: согласно обнаруженным в РГАЭ Ф.А.Романенко документам, Вайгачский трест ГУСМП пользовался трудом заключённых по договору с ГУЛАГом, выплачивая ему за один человеко-день 6 рублей 92 копейки (в первой половине 1935 года, затем цена поднялась вдвое – до 13 рублей 34 копеек).

Поначалу ГУСМП было передано для освоения несколько крупных месторождений полезных ископаемых, например, в том числе трест «Норильскстрой». Видимо, быстрое освоение чрезвычайно важного для оборонной, прежде всего танкостроительной, промышленности месторождения никеля и других руд наёмной рабочей силой оказалось для Главсевморпути задачей непосильной, и уже через год (в июне 1935 года) трест был передан в ведение НКВД, быстро перебросившего в специально созданный Норильлаг тысячи заключённых.

Впрочем, расширенные функции Главсевморпути просуществовали всего пять лет, пока в 1938 году не были резко сокращены и ГУСМП не был возвращен в ранг специализированной организации, решающей конкретный вопрос – организацию регулярного сообщения по Северному морскому пути. Не исключено, что это было победой НКВД, ибо иногда возникает ощущение, что Главсевморпуть и ОГПУ-НКВД вели довольно беспощадную борьбу за владение наиболее важными для страны месторождениями сырьевых ресурсов, прежде всего золота и редких металлов. Примером такой борьбы является, вероятно, передача «искони главсевморпутской» территории Чукотки в 1938 году тресту «Дальстрой», к тому времени вошедшему в систему НКВД. Не с этой ли борьбой связаны несоразмерные репрессии 1936–1938 годов в организациях и подразделениях ГУСМП? (см. статью «„Враги народа“ за Полярным кругом» в настоящем сборнике)

Со дней всенародного ликования прошло почти четыре года. 3 января 1938 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) Жданов, Молотов, Каганович и Ворошилов визируют поданный НКВД «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР по Москве, Московской области и железной дороге им. Дзержинского». Это один из так называемых «Сталинских расстрельных списков», изданных «Мемориалом» в электронном виде [«Жертвы политического террора» ]. В этом огромном, на несколько сотен фамилий списке, в разделе 1-й категории осуждения, предусматривавшей приговор к расстрелу, значится и Бобров Алексей Николаевич. Он к моменту ареста 25 сентября 1937 года занимал пост заместителя начальника морского и речного транспорта Главсевморпути и жил в знаменитом «Доме на набережной». 11 января 1938 года Военная Коллегия оформляет приговор (вряд ли её 15-минутные на человека заседания можно считать судом) Боброву по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации (пункты 7, 8 и 11 58-й статьи УК). Приговор к «высшей мере социальной защиты» приведён в исполнение в тот же день на спецполигоне НКВД «Коммунарка» под Москвой, где в общей могиле и лежит прах челюскинского комиссара. Бобров был расстрелян в группе из одиннадцати руководящих работников ГУСМП и Наркомводтранса, через пять дней будет расстреляно еще 9 членов той же «контрреволюционной организации» в ГУСМП и НКВТ. Через 18 лет, в 1956 году он реабилитирован той же Военной Коллегией. Его имя включено в «Книгу памяти жертв политических репрессий. Бутово-„Коммунарка“» [«Расстрельные списки» ]. Как было положено, подверглась репрессиям и семья Алексея Николаевича. Елизавета Ивановна, врач-терапевт 4-й московской больницы, была арестована через сорок дней после расстрела мужа и по постановлению ОСО НКВД «как социально-опасный элемент» выслана на пять лет в Казахстан. Ещё через месяц Постановлением того же ОСО от 26 марта высланы на пять лет в Свердловск «как члены семьи А.И.Боброва» старшая дочь Елизавета, 25-летняя студентка Московского института тонкой химической технологии, и 19-летний сын Владимир (документов о пребывании их в Свердловске не найдено). Не тронули, к счастью, вторую дочь, 23-летнюю Татьяну. В сборнике «Славным завоевателям Арктики» 1934-го года издания опубликовано трогательно-возвышенно-благодарственное письмо «Семьи челюскинцев – товарищу Сталину» Среди подписей – и четыре подписи членов семьи А.Н.Боброва.