Маркус Вольф - Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки

Расплата не заставила себя долго ждать. 25 августа 1983 г. сдетонировала взрывчатка во французском консульстве “Дом Франции” в Западном Берлине; один человек был убит и двадцать три ранены. Таким путем организация Карлоса пыталась добиться освобождения членов своей группы, арестованных во Франции. При приведении в действие взрывного устройства в западноберлинской дискотеке “Лa Белль” 5 апреля 1986 г. трое были убиты и более двухсот ранены. Подозревались преступники из Ливии, которым, видимо, удалось пронести взрывчатку из Восточного Берлина. Сбылись наши самые худшие опасения.

Одной из немногих возможностей контроля со стороны министерства безопасности за делами подозрительных государственных гостей с дипломатическими паспортами был самый тщательный осмотр их багажа. Обычно гости с Ближнего Востока путешествовали вооруженными с головы до ног. В случае со взрывом в “Ла Белль” выяснилось, что ливийские дипломаты, которые отнюдь не были незнакомы Отделу XXII, провезли взрывчатку в своем багаже. Пограничники тотчас же сообщили об этом в министерство безопасности, но там явно не смогли прийти ни к какому решению, хотя уже располагали информацией о готовящемся покушении.

Небезынтересен вопрос о том, как давно американцы были проинформированы о планах ливийцев и могли ли они предотвратить их осуществление. Всего лишь через день после взрыва в дискотеке президент Рейган объявил, что США располагают неопровержимыми доказательствами относительно личностей террористов. Ясир Храйди, один из главных участников злодеяния, в то время служащий посольства Ливии в ГДР, неоднократно беспрепятственно ездил оттуда в Западный Берлин и обратно, хотя были предписаны строжайшие меры безопасности. Источники ООП дали утечку информации о том, что Храйди внедрился в ливийскую террористическую группу по тайному заданию США.

Во всяком случае, через два дня после своего выступления Рейган отдал приказ военно-воздушным силам США произвести акцию возмездия по целям в Триполи и в Бенгази. 160 бомбардировщиков сбросили свыше 60 тонн взрывчатки. В результате — несколько десятков убитых и сотня раненых, только Каддафи остался невредим. В связи с подобными ударами возмездия возникает вопрос: применимо ли понятие государственного терроризма только лишь к Ближнему Востоку?

Когда я мысленно возвращаюсь к нашей деятельности в “третьем мире’’ и нашим контактам с борющимися освободительными движениями — ООП, АНК или СВАПО, у меня складывается двойственное впечатление. Конечно, иные жертвы были слишком тяжелыми, за некоторые мнимые успехи было заплачено слишком дорого, однако в то же время была подготовлена почва для многого, что еще недавно казалось совершенно невозможным. Патрис Лумумба, Че Гевара, Сальвадор Альенде и, наконец, Ицхак Рабин отдали свои жизни потому, что были убеждены — возможен лучший, более справедливый мир, и они считали своим долгом работать в пользу этого мира. Об этих людях напоминают не только горестное чувство утраты, но и кадры тех исторических мгновений, ради которых они работали, — рукопожатие перед Белым домом Арафата, Переса и Рабина, знаменовавшее реальность мира на Ближнем Востоке, и лицо сияющего Нельсона Манделы, который был избран первым черным президентом Южно-Африканской Республики.

Далекий континент

На протяжении всех лет моей службы Американский континент оставался для меня далекой далью в смысле как географическом, так и переносном. Для Кубы, Никарагуа и Советского Союза США были “главным противником” — термин, который применялся официально на конференциях разведслужб социалистических стран. Для моей же службы наиболее важной областью оперативной работы всегда была Федеративная республика. Однако случаю было угодно, чтобы на землю Американского континента я впервые ступил именно в Нью-Йорке в январе 1965 года, а целью моей поездки была Куба.

Прошло шесть лет после падения диктатуры Батисты и победы революционеров, коша я с двумя сопровождающими полетел в Гавану, чтобы оказать помощь правительству Фиделя Кастро в создании эффективных органов безопасности. Позднее кубинская секретная служба по праву стала считаться в высшей степени профессиональной, но в середине 60-х годов она была таким же зеленым новичком, как и моя служба за десять лет до этого. Нормальный маршрут из Берлина через Прагу с промежуточными посадками в Шотландии и Канаде отверг Мильке: мы не должны были садиться в государствах НАТО. Поэтому решили лететь в Москву, а оттуда прямым рейсом в Гавану. В Москву мы прилетели в трескучий мороз. Температура упала ниже тридцати градусов. Во время промежуточной остановки мы должны были встретиться с председателем КГБ Владимиром Семичастным и руководителем внешней разведки Александром Сахаровским и получить от них информацию о состоянии связей с кубинским министерством внутренних дел, а также о числе и работе их офицеров связи на Кубе.

Вечером мы вылетели на четырехмоторном турбовинтовом самолете ТУ-114, самой мощной машине Аэрофлота. Одна стюардесса, очевидно сотрудница КГБ, наилучшим образом заботилась о нас. Большинство пассажиров первого салона составляли советские моряки и специалисты, летевшие с женами, а некоторые и с детьми. Единственными иностранцами, кроме нас, были сидевшие непосредственно перед нами два китайца, по всей видимости, дипкурьеры. Один из них прикрепил цепью к запястью сумку, и оба, как Аргусы, не сводили глаз с остального багажа, сложенного рядом. Задняя часть самолета была совершенно пуста, сиденья сняты для экономии веса, чтобы хватило горючего до Гаваны.

Когда перед нами предстало зрелище перехода ночи в день, показалось канадское побережье. Прошли еще часы. По моим подсчетам, мы уже должны были быть недалеко от Кубы, когда самолет начал терять высоту. Я как раз брился, когда заметил, что солнце находится не с той стороны. Машина, содрогавшаяся от турбулентных вихрей, уходила все ниже и ниже. Вдруг в иллюминаторе возник силуэт Манхэттена. Мы круто шли на снижение. Отчетливо была видна пена высоких волн. Вот-вот мы должны были рухнуть в море, но пилот совершил мастерскую посадку на проходившую в непосредственной близости от воды посадочную полосу аэропорта им. Джона Кеннеди.

Что же случилось? На лицах всех пассажиров был написан этот вопрос. Кончилось горючее? Дефект в самолете? Или вдруг часть экипажа решила искать спасение на Западе? Буксир оттащил самолет в отдаленное место на аэродроме. Как только замолкли моторы, на большой скорости с красными маячками и воющими сиренами появились полицейские машины и взяли нас в кольцо. Дальше ничего не происходило.