Ханну Мякеля - Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского

В наших поездках находится место и для публичных мероприятий. Они кажутся сейчас большими картинами, на которых полным-полно всевозможных людей. На групповом портрете на переднем плане стоит Эдуард, я где-нибудь рядом или немного подальше на заднем плане. Как всегда в подобных ситуациях с Эдуардом.

Сколько раз мы таким образом выступали вместе? Десятки, и особенно в России. Там моя роль была в некотором смысле легкой, я говорил что-то, только когда спрашивали, а Эдуард вел и контролировал церемонии. Последний раз это было в Москве в 2003 году. Шел ноябрь, мы выступали на книжной ярмарке, на мероприятии, организованном FILI — организацией, содействующей переводу финской литературы на другие языки. Моя роль заключалась в том, чтобы говорить по-русски, что было тяжелым испытанием: единственный язык писателя — его родной язык, все остальное — сплошное заикание, как бы хорошо он ни владел иностранным языком.

Кое-как я справлялся, зато Эдуард блистал, он был в своей стихии, в том числе и в буфете. Все время кто-то из публики обращался к нему, что-то говорил, дружелюбно приветствовал его. А Эдуарду и нравилось это, и не нравилось. У публичности много разных граней. Телевидение приносит популярность, но берет взамен если не душу, то что-то другое: по меньшей мере долю частной жизни. И едва ли удастся защитить ее, собственное «я» и анонимность, разве что пройдет время и наступит даруемое им милосердное забвение.

Эдуарду известность все-таки приносила главным образом радость. Хотя однажды даже настоящая мафия пыталась в связи с автомобильной аварией, виновником которой он оказался, известными средствами вымогать у него деньги за мультсериалы.

Когда мы выступали в Финляндии, ситуация была несколько иной. Я не способен смешить аудиторию, как это делает Эдуард в России, и все-таки я знаю, где нахожусь, и точно знаю, что скажу. Зато Эдуард по эту сторону границы не всегда понимает, с кем говорит, а также то, как его переводят. Иногда он подыскивает слова, делает паузы и размышляет — чего никогда не делает в России — да к тому же вынужден сдаваться на милость переводчика, в том числе порой и на мою.

Однажды, почти в самом начале нашего знакомства, мы выступали в Каллио, в тамошнем рабочем университете, окрашенном в потускневший розовый колер. В зале было полно народу. Эдик искал контакт с аудиторией, пока, наконец, не нашел одно-единственное, но верное средство. До того момента он говорил мало, фразу-другую, а если начинал говорить слишком быстро, я просил его повторить еще раз помедленнее.

Худо-бедно добрались до конца, и наступила очередь вопросов. В России с энтузиазмом поднялась бы сотня рук. В Финляндии — ни единой.

Эдуард смотрел на публику и ждал, что кто-нибудь задаст какой-нибудь вопрос, любой. А в зале было совершенно тихо, и люди, в свою очередь, ждали, осмелится ли кто-то спросить первым.

Поскольку молчание продолжалось и продолжалось, Эдуард решил рассказать анекдот. Это был кошмар для переводчика (по крайней мере, для меня) и продолжает оставаться кошмаром, потому что почти все анекдоты строятся на игре слов. Но, к счастью, не этот. Потому что рассказ Эдуарда развивался прямолинейно: мужик заходит в зоомагазин, хочет купить себе домашнее животное. «Какое?» — спрашивает продавец. «Попугая», — отвечает мужик. Попугая в магазине на тот момент не было, но продавец уже успел оценить своего покупателя. Речь идет об обычном, простом мужике. Такому можно впарить что угодно. Продавец советуется еще с женой, и вместе они приходят к замечательному решению. Жена приносит из задней комнаты сову, которая дремлет в своей клетке. «Вот, отличный попугай», — говорит продавец.

Мужик немного удивлен: на попугая птица совсем не похожа. Но продавец входит в раж и рассказывает покупателю, что это большая редкость, которую лишь немногие могут себе позволить: сибирский попугай. Мужик смотрит на сову, думает и решает ее купить. И уходит, уплатив за сову хорошие деньги.

История, разумеется, на этом не заканчивается. Через год мужик опять приходит в магазин. Продавец сразу вспоминает мужика — мало кого удавалось так хорошо надуть. Сначала он пугается, но быстро успокаивается, когда видит, что мужик не сердится.

«Ну, как поживает попугай? — заискивающе спрашивает продавец. — Начал уже говорить?» — «Нет еще, — отвечает мужик, — но очень внимательно смотрит».

— Вы, уважаемая публика, напоминаете сибирского попугая, — сказал Эдуард, завершив анекдот. — Не говорите, но внимательно смотрите.

Когда я это перевел, зал разразился освобождающим смехом.

В чувстве юмора разных народов есть различия. Эдуарду нужно было однажды делать программы для американских детей. Он встретился с эмигрантскими детьми, которые знали русский язык, но родились уже в Соединенных Штатах. И рассказал им анекдот, который заставлял смеяться русских детей. В нем Петька и Чапаев ловят рыбу на удочку. У Петьки есть червяки для наживки, у Чапаева нет. Он видит, как Петька живо таскает рыбу, и спрашивает, где Петька достал червей. Петька дает ему динамо-машину, советует Чапаеву пойти на луг и воткнуть в землю два электрода, а потом запустить динамо. Ток испугает червяков, и они сразу вылезут на поверхность земли. Все просто.

Чапаев уходит. Долго отсутствует, возвращается без червяков, но здорово побитый. Петька удивляется:

— Что произошло? — спрашивает он.

И Чапаев отвечает:

— Ну, вышло так. Воткнул я электроды в землю, как ты советовал, и дал пять вольт. Червяки не вылезли. Увеличил силу тока до десяти вольт. Ничего. Дал пятьдесят — из земли вылезли шахтеры и набили мне морду.

Американизованные русские дети не смеялись. Они серьезно выслушали. Наконец, один из них задумчиво произнес: «Сила тока была слишком большой».

А финский ребенок засмеялся, только когда услышал этот ответ.

Зато анекдот Эдуарда про Чебурашку, кажется, был понятен в Финляндии и детям, и взрослым.

Чебурашка приходит в магазин и спрашивает:

— У вас есть липисины?

Продавец в плохом настроении и сначала не понимает, но когда Чебурашка показывает на то, чего ему хочется, продавец сердито бросает ему:

— Приходи в другой раз, когда научишься произносить правильно. Это никакие не липисины, а апельсины!

Чебурашка приходит на следующий день и спрашивает:

— У вас есть липисины?

Теперь продавец действительно злится:

— У нас не липисины, а апельсины. Еще раз скажешь про липисины, приколочу тебя гвоздями за уши к стене.

Чебурашке приходится удалиться.

На третий день Чебурашка появляется опять и теперь спрашивает: