Михаил Болтунов - «Вымпел» — диверсанты России

Откуда это у него? С войны. Партизанил, воевал, командовал школой снайперов, готовил диверсионные группы для заброски в тыл, сам не раз летал за линию фронта.

— Толя! — Бояринов повернулся к Набокову. — Мы возвращаемся в Москву.

— То есть как — в Москву? А учения, Григорий Иванович?

— Учения закончатся без нас.

— Что-нибудь случилось?

— Как тебе сказать. — Бояринов замолчал, потер тыльной стороной ладони отросшую щетину. — Хотелось бы верить, что ничего серьезного не произошло. В общем, надо нам переделать учебную программу.

— Увеличить курс?

— Нет, сократить. Нынешний набор мы выпускаем не в августе, а июне.

— А дальше?

— Спецзадание. Афганистан.

— Афганистан? — удивился Набоков. Столь неожиданно прозвучало имя далекой страны, что он с трудом попытался вспомнить ее очертания на карте.

— Завтра жду твоих предложений по программе.

...Вернувшись в Москву, они засели за перекройку учебного курса. Пересчитали, перелопатили, отвели побольше часов на боевые темы, такие как разведка в заданном районе, в городе, организация засады, налета. В общем, готовились учить слушателей тому, что надо на войне.

Пролетели недели подготовки и поступила команда: отобрать людей для «Зенита». Такое условное наименование получило подразделение.

Приехал генерал, он был немногословен. Повторил то, что уже знал каждый, и в заключение спросил, кто не готов к выполнению спецзадания. Зал не шелохнулся.

— Значит, все готовы! — подвел итог представитель руководства КГБ.

Однако у Бояринова и его кафедры было свое мнение. Сформировав мандатную комиссию и рассмотрев каждого слушателя, взвесив все «за» и «против», они отвели десять кандидатур.

Тогда впервые в своей жизни Набоков увидел, как плачет мужчина, офицер, сотрудник КГБ. Его отвели, потому что посчитали психологически не готовым к возможным боевым нагрузкам.

Все десятеро атаковали кабинет Бояринова с раннего утра, просили, умоляли, доказывали, но начальник кафедры был непреклонен. За некоторых пытались просить преподаватели, восприняв неприступность Григория Ивановича как излишнюю строгость или даже упрямство.

Пройдут считаные месяцы, и жизнь преподаст жестокий урок, подтвердив правоту Бояринова.

Случилось так, что первый состав «Зенита» закончил командировку в сентябре. Началась постепенная замена. Однако людей не хватало, и решили пренебречь выводами бояриновской комиссии. Рассудили так: мол, чего просевать, отбирать — все офицеры КГБ, не один раз проверены в деле. И на второй заход в состав группы были включены сотрудники, отведенные «мандаткой». Они и оказались в самом пекле — на штурме дворца Амина. Двое из них погибли, третий тяжело ранен и умер по дороге в Союз. Четвертый попал в Афганистан позже и тоже получил тяжелое ранение.

Совпадение? Вряд ли. Говорят, полковник Бояринов хорошо разбирался в людях. Стоило ли посылать тех офицеров в пламя войны? Нет, конечно. Наверно, нашлось бы для них дело и дома. Но все это станет известно позже, когда уже и Григория Ивановича не будет в живых.

А в июле 1979 года «Зенит-1» убыл в Афганистан. Возглавил группу кандидат военных наук, доцент, полковник Григорий Иванович Бояринов. Возвратился он оттуда в сентябре. Тогда же у них с Набоковым состоялся обстоятельный разговор и Анатолий Алексеевич сказал, что готов поехать на смену начальнику кафедры. И даже пожаловался, мол, преподаватели и помоложе уже съездили, а он все никак.

Бояринов усмехнулся и по-отечески положил ему ладонь на плечо:

— Не спеши, Толя. Чует моя душа — Афганистана нам надолго хватит. Горько это звучит, но боюсь, что надолго.

И грустно добавил:

— Поверь мне, старику...

«РЕБЯТА, ВЫ НАМ ПОМОГИТЕ...»

Но пока не было «Зенита-2», штурма дворца, все были живы и здоровы.

Первый «Зенит» прилетел в Кабул 5 июля. Переехали в наше посольство, расположились в школе. Лето, учеников нет. Поставили раскладушки. Матрацы еще нашлись, а подушек не было, сворачивали белье, запихивали его в целлофановый пакет, обворачивали полотенцем: вот и подушка готова.

Ели свое, сухпаек. Бояринов приказал экономить, ибо никто не знал, сколько тут жить-служить. Утром чаек да банка каши на троих, в обед супчик из концентрата, баночка консервов, галеты. Словом, на таком довольствии дошли, что называется, до ручки. О еде, деньгах старались не думать, главное — выполнить поставленные задачи. А их было немало, да и задачи весьма не простые: охрана посольства, обучение местных молодых контрразведчиков, а главное — разведка города, государственных и правительственных зданий, объектов спецслужб, армейских штабов и казарм, подходов и подъездов к ним, систем охраны. Отрабатывались также маршруты на случай эвакуации наших дипломатов.

Так что «зенитовцам» пришлось изъездить и протопать Кабул вдоль и поперек.

А тем временем напряженность в столице нарастала. По ночам то и дело вспыхивала стрельба. Враждовали «халькисты» и «парчимисты». Амин рвался к власти.

Вот как о тех днях вспоминает боец «Зенита» Валерий Курилов:

— Между Амином и Тараки вражда. Советский посол и представитель КГБ ездят каждый день, мирят их. Утром помирят, вечером опять ссора.

Однажды наши ребята, находившиеся в охране посла, приехали, пистолеты разряжают, руки дрожат. Говорят, сейчас друг друга чуть не перестреляли.

В очередной раз собрались Амин, Тараки и наш посол. Вся охрана находилась внизу. Вдруг внутри выстрелы, выбегает окровавленный человек, падает.

Охрана Тараки, Амина и наши выхватили пистолеты, друг на друга наставили. Никто ничего не понимает. Стрелять не решаются. Да и как стрелять: кто знает, что там произошло.

Выбежал Амин, сел в машину, умчался.

После того, как Амин уничтожил Тараки, начались покушения на министров, сторонников убитого президента. В одного стреляли через дверь, другого хотели убить через окно.

Мы участвовали в спасении трех министров — Сарвари, Гулябзоя и, кажется, Ватанджа.

Скрытно вывезли их с места жительства в посольство, переодели в форму-»песчанку». Потом доставили на одну из наших вилл. Там я и сошелся близко с Сарвари. Можно сказать, сдружился.

Они жили в закрытых помещениях, без окон. Погулять выходили только ночью. Всякий раз приходилось их сопровождать.

Сарвари все обещал: «Ребята, вы нам помогите, потом я устрою прекрасную жизнь. Приедете с семьями на отдых, каждому машину подарю».

Наконец прилетел самолет из Союза, привезли деревянные ящики. Мы положили туда матрацы, просверлили дырки. Залезли в них министры. Ящики поставили в кузов машины, забросали коробками.