Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

Любая из этих групп сможет достаточно искренне поверить, что она поступает не из личного интереса, а для будущего нации или ради свободы, или ради социализма, а то и ради "нового порядка" и, таким образом, может получить поддержку. Люди всегда готовы что-то делать для общей цели, но не смогли бы сделать того же для своей собственной выгоды. Я думаю, что не преувеличиваю, говоря, что подобного рода размышления повлияли на резкую перемену французской политики. Подобные страхи или надежды существуют во всех странах, которые все еще отстаивают демократическое существование. Опасаются или надеются, что никто не откажется от огромных преимуществ, которых можно достичь за счет военных требований или же от подобным образом созданного механизма контроля общественного мнения.

Одни надеются, другие опасаются, что государственный переворот планируется для исключительного момента, чтобы наделить особую группу представителей некоторого класса или классов абсолютной властью. Такие амбиции или подозрения вызывают бурный поток обоюдного недоверия, отравляя политическую жизнь. Каждая сторона подозревает другую в намерении захватить власть и боится быть отброшенной в тень на неопределенное время.

Повсюду в этой войне ведется скрытая борьба за власть и эта борьба предоставляет огромные возможности для влияния на внешнюю политику. Не говоря уже о том, что наличие этой войны выявляет истинную ситуацию — как ситуацию всеобщей гражданской войны и всемирной революции, в которой боевые действия являются только одним из признаков. Можно предположить, что в эту гражданскую войну будут вовлечены все нации, причем, способом, совершенно отличным от всех предложенных в настоящее время. Ошибочно считать, что существуют только национальные разногласия. Они, вероятно, претерпят еще не одно изменение в ходе этой войны.

Россия и борьба за монополию

С помощью соперничества между старой и новой элитами можно не только свергнуть демократический режим или подавить его; это соперничество можно использовать также и как средство борьбы с Советским Союзом. Непохоже, чтобы Гитлер отказался от своего секретного оружия в отношениях с Россией и ограничил себя военными мерами, даже если бы определенные детали его политических приготовлений и стали известны. Политическое воздействие на Россию невозможно проводить на том же уровне, который гарантировал успех в случае с западноевропейскими нациями. Ничего не добиться, используя недовольные элементы в Советской России. Поддержка националистических амбиций, которую Германия предоставила агитационным центрам на Украине, совершенно не соответствует главной цели — оказать губительное воздействие. Совершенно ничего не получить от работы с классами, лишенными собственности. Есть только две возможности обрести влияние — расположить к себе советские вооруженные силы и завоевать доверие молодого поколения советской интеллигенции.

Не очень важно, была ли нацистами на самом деле предпринята попытка в первом из направлений и как долго она продолжалась. В любом случае, даже если бы она и была предпринята, то не имела бы успеха и непохоже, чтобы она повторилась. Остается другой путь, и наверняка, Гитлер последует им.

Казалось бы, безнадежное дело — пытаться склонить на свою сторону часть большевистской элиты, но это не совсем так. Все станет понятно, если рассмотреть интеллектуальное развитие молодого поколения интеллигентных советских служащих, особенно в области техники. Эти молодые люди не знакомы с дореволюционным временем. Единственное, во что они верят, так это в силу техники, а большевистские доктрины имеют для них второстепенную важность, если вообще не устарели. Из молодых представителей технократии и бюрократии вырос класс, который верит только в рациональное планирование и в порядок, в котором все, по своей природе иррациональное, все, что попахивает историческим и идеологическим, было бы сметено. Среди этих молодых людей идеи национализма, идеи индивидуальной общественной морали или духа коллективизма считаются одинаково избитыми.

Возможно, что в результате усилий Гитлера, направленных на то, чтобы войти в контакт с этой элитой, Россия постепенно будет втянута в сотрудничество с Германией, и, таким образом, попадет под германское влияние. Конечно, это будет длительный процесс, но он может привести к успеху. Большой трудностью для Гитлера является то, что он не может позволить себе ждать. Но, может быть, и хорошо, что перед войной он предпочел этот метод, направленный на включение обширных русских территорий в сферу своих интересов и ассимилирование молодых советских лидеров или использование их как орудие в своих целях.

В любом случае, ему придется решить, какой будет будущая позиция России. Его великое Европейское государство не может быть создано, если продолжает существовать Славянский союз как независимая политическая система.

Сегодня Россию относят к задворкам Европы. И это не только вопрос об Украине. Взглянув на карту, становится ясно, что географические изменения между центральной и восточной Европой такие же медленные и неощутимые, как и этнографические. Нынешняя ситуация не позволяет существовать долгому равновесию сил, когда часть славянских народов находится в гитлеровской Европе, а часть — в Советском Союзе. Контроль над Балтикой и, что не менее важно, над Балканами — будет оставаться яблоком раздора до тех пор, пока будет существовать независимый Советский Союз. Где бы Германия не предъявляла свои права на нефтяные месторождения, Россия будет в опасности, поскольку у Германии нет реальных гарантий своего влияния над ними, пока они не окажутся постоянно и безусловно в ее владении. Избыточное население восточной Европы, превосходящее по уровню рождаемости западную и центральную Европу, также очень важный фактор. В военном отношении Гитлер — сторонник Людендорфа, для которого уничтожение русской всесокрушающей силы было величайшим немецким достижением в первой мировой войне. И если бы из этого был сделан соответствующий вывод, то это освободило бы не только Германию, но и весь мир от ужасного кошмара. Опасность, известную Западу как пангерманская угроза, затмила неотвратимо надвигающаяся панславянская и паназиатская. Подобные опасения высказывались немецкими публицистами и генералами, которые, подобно генералу Гофману, после поражения Германии в 1918 году, продолжали придерживаться мнения, что Германии необходимо отыскать возможность разрушить поднимающийся Советский Союз ради европейской безопасности и прочного продолжительного мира.