Михаил Пазин - Романы Романовых

Екатерина и Потемкин наконец обрели свободу, сохранив взаимную поддержку в политике, в повседневных делах и любви. И они по-прежнему доверяли друг другу, что было непросто для таких эмоциональных натур. Из фаворита-любовника Потемкин превратился в министра-фаворита. Но Петр Завадовский ему все равно не нравился. И дело было не в ревности (может, лишь отчасти), но главное, это была не его кандидатура. Мы уже знаем много примеров того, как знатные царедворцы (каким и был Потемкин) пытались подсунуть царице своих любовников, чтобы через них влиять на нее. Это была старая уловка, и многие ею пользовались. Мол, лучше пусть у нее будет любовник, которому я доверяю, чем кто-то чужой; неизвестно еще, как дело обернется. Потемкин хотел сохранить свое влияние на Екатерину хотя бы таким способом.

Довольно быстро он нашел подходящего претендента на эту роль – георгиевского кавалера, отчаянного кавалериста-рубаку и притом красавца, серба Семена Зорича. Он взял его к себе в адъютанты и 26 мая 1777 года представил Екатерине II. Зорич ей понравился, и Потемкин сразу же понял, что дело сделано, – уже на следующий день Завадовский отправился в длительный отпуск. Однако Зорич оказался непроходимым тупицей – возомнив о себе невесть что, он решил потягаться со своим благодетелем! «Зорич стал одним из богатейших вельмож и землевладельцев, однако ни земли, ни чины, ни ордена, ни богатство не прибавили Зоричу ума, которого ему не доставало. Еще не отметив годовщину своего “случая”, Семен Гаврилович решился учинить афронт своему несокрушимому сопернику и благодетелю Григорию Александровичу Потемкину. Пребывая вместе с ним и Екатериной в Царском Селе, он затеял ссору и даже вызвал Потемкина на дуэль, но вместо поединка отправился за границу, куда его быстро спровадила Екатерина. А по его возвращении осенью 1778 года ему было велено отправиться в Шклов», – писал современник.

К тому времени, то есть начиная с 1776 года, Потемкин наконец вырвался из «золотой клетки» и взял в управление огромную область в Причерноморье, став генерал-губернатором Новороссийского края. Тогда это была огромная территория, простирающаяся от Дуная до Волги, включая Крым (который был присоединен к России в 1783 году) – малозаселенная и неразвитая. Он ликвидировал остатки Запорожской Сечи, укреплял оборону южных рубежей России, занимался строительством новых городов и поселков, колонизацией пустующих земель, созданием Черноморского флота и еще множеством самых разных больших и малых дел. Административный талант Потемкина здесь раскрылся полностью. Он получил свободу действий, теперь руки у него были развязаны. В этом смысле он был счастлив. Что же касается личных отношений Екатерины с Потемкиным, то он всегда занимал в ее сердце особое положение, даже после того, как поселился на юге, а Екатерина с калейдоскопической скоростью начала менять фаворитов одного за другим. Адмирал А. Чичагов высказал такой взгляд: «Никогда, ни одного из своих фаворитов она (Екатерина) не удерживала возможно кратчайшего срока, едва лишь замечала в нем неимение способности, необходимой для содействия ей в благородных и бесчисленных трудах. Мамонов, Васильчиков, Зорич, Корсаков, Ермолов – несмотря на их красивые лица, были скоро отпущены вследствие посредственности их дарований, тогда как Орлов и Потемкин сохранили за собой свободу доступа к ней: первый в течение многих лет; второй – во все продолжение своей жизни».

Считается, что супружеские отношения между императрицей и Потемкиным прекратились в 1776 году и дальше каждый из этих великих людей пошел своим путем, но до самой смерти Потемкин всячески поддерживал начинания своей повелительницы и самоотверженно проводил их в жизнь. Это касалось и Екатерины – она тоже всячески поддерживала деятельность Потемкина, а кроме того, предоставила ему полную свободу действий (на вверенных ему территориях).

В 1787 году состоялась знаменитая поездка Екатерины II в Крым, во время которой Потемкин показывал ей то, что успел сделать, – новые города и селения, заводы и верфи, Черноморский флот и многое другое. Есть легенда о том, что Потемкин просто втирал ей очки – никаких селений на самом деле не было, а были лишь декорации, так называемые «потемкинские деревни». Якобы он вместо освоения отпущенных из казны денег их просто разворовал. На самом деле ничего подобного не было, а показуха существовала во все времена. Потемкину было чем гордится. Еще есть версия, что Екатерина сама приказала строить «потемкинские деревни». Дело в том, что она путешествовала не одна, а с австрийским императором Иосифом II, польским королем Станиславом Августом Понятовским и целым сонмом иностранных дипломатов. Ей нужно было продемонстрировать, что Россия крепко стоит на Черном море, на юге растут города, развивается промышленность и торговля.

Император Иосиф II писал: «Императрица в восторге от такого приращения сил России. Князь Потемкин в настоящее время всемогущ, и нельзя вообразить себе, как все за ним ухаживают». За эту созидательную деятельность Екатерина присвоила ему почетный титул «Таврический». Надо сказать, что императрица путешествовала не одна, а в сопровождении своего очередного любовника Дмитриева-Мамонова. Каждый раз в шатре, который разбивали для Екатерины, у него было свое отделение. Существует легенда, что во время своей поездки в Крым она включила в число своих любовников и последнего крымского хана Шагин-Гирея, чем крымские татары очень обижены. Правда же состоит в том, что хан к тому времени уже три года как отрекся от трона и его в Крыму не было, а до того он часто бывал в Петербурге. Екатерина могла приметить его еще там, однако ж не приметила! Так что крымские татары могут быть на его счет спокойны.

Турция была в ярости от потери Крыма, и началась вторая русско-турецкая война 1787–1791 годов, названная «Потемкинской». Она закончилась победой русского оружия и подписанием мирного договора в Яссах. Но Потемкин не проявил себя в этой войне как выдающийся полководец. «В ту войну духовные его силы были явно на ущербе (чувствовал, что влияние его в Петербурге уменьшается с каждым днем), физические силы начали сдавать… Душой Потемкин был не столько в армии, сколько в Петербурге – частые его поездки туда достаточно показывают… Трагизм Потемкина заключался в том, что в силу своего положения в стране и при дворе он не допускал того, чтобы кто-либо, кроме него, мог командовать армией… Сам он, гениальный политик и организатор, совершенно был лишен каких-либо полководческих дарований и сознавал это…» – писал один исследователь деятельности Светлейшего. Это правда – не каждому дано быть великим полководцем, но положение обязывало.