Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
В тот день, когда мы вернулись в тюрьму, все сидели в камере с угрюмыми лицами. Среди обвиняемых назревал кризис, многие потребовали прояснить им сложившуюся ситуацию. Я созвал всех заключенных, и Дж. Нкампени, бизнесмен из города Порт-Элизабет, который помогал семьям добровольцев во время Кампании гражданского неповиновения, озвучил претензии ко мне.
«Мадиба, – обратился он ко мне, используя имя моего клана в знак уважения, – я хочу, чтобы ты объяснил нам, почему ты отказался от адвокатов?» Я напомнил ему, что отказ от адвокатов был одобрен всеми, включая его самого. «Но что мы тогда знали о судебных процедурах, Мадиба? – сказал он. – Ведь мы полагались на вас, юристов».
Значительное число заключенных разделяли опасения Нкампени. Я предупредил всех, что нам ни в коем случае нельзя впадать в уныние, и подчеркнул, что у нас все в порядке. Я признал, что сегодня мы потерпели определенную неудачу и что в дальнейшем нам предстоит столкнуться с еще бо́льшими трудностями. Наше дело гораздо масштабнее и значимее, чем просто судебный процесс по правовым вопросам между гособвинением и группой лиц, которые обвиняются в нарушении закона. На самом деле это настоящее испытание на прочность, испытание силы моральных принципов против аморальных, поэтому, как я подчеркнул, юридические формулировки наших адвокатов нам бы мало чем помогли. После этих слов обвиняемые успокоились.
После того как были проведены перекрестные допросы и повторный допрос Хелен Джозеф, в соответствии с нашим планом начал действовать обвиняемый номер три, Ахмед Катрада. Во время дачи показаний его вторым свидетелем, обвиняемым номер четыре, Стэнли Лолланом, который являлся членом исполкома Конгресса цветного населения, премьер-министр Южной Африки Хендрик Фервурд объявил о скорой отмене чрезвычайного положения в стране. Никогда не предполагалось, что чрезвычайное положение будет действовать постоянно, и правительство отменило его, как только посчитало, что успешно подавило активность освободительного движения. После этого, к общему облегчению всех нас, в зал судебных заседаний вернулись наши адвокаты, хотя мы оставались в тюрьме еще несколько недель. Мы содержались под стражей и действовали самостоятельно, без поддержки адвокатов, более пяти месяцев.
Мои показания в суде начались 3 августа. Я чувствовал себя хорошо подготовленным благодаря тому, что помогал подготовиться остальным. После трех лет вынужденного молчания, правительственных запретов и внутренней ссылки я с нетерпением ждал возможности высказаться перед теми, кто пытался судить меня. Во время моего основного допроса я выступил в защиту сдержанности и подтвердил приверженность Африканского национального конгресса методам ненасильственной борьбы. В ответ на вопрос о том, может ли демократия быть достигнута путем постепенных реформ, я высказал предположение, что такое вполне может быть:
«Мы требуем всеобщего права голоса для взрослого населения и готовы оказывать экономическое давление, чтобы добиться удовлетворения своих требований. Мы намерены проводить кампании неповиновения, оставаясь по домам, поодиночке или вместе, пока правительство не скажет: ”Господа, мы не можем допустить такого положения дел, нарушения законов и всей этой ситуации, сложившейся в результате отказа от выхода на работу. Давайте поговорим“. Я бы тогда ответил: ”Хорошо, давайте поговорим“. Правительство в этом случае сказало бы: ”Мы считаем, что европейцы в настоящее время не готовы к такому типу правления, при котором над ними господствовали бы неевропейцы. Мы думаем, что должны предоставить вам 60 мест. Пусть африканское население изберет в парламент 60 африканцев. Мы отложим этот вопрос на пять лет и рассмотрим его по истечении этих пяти лет“. На мой взгляд, это было бы победой, Ваша честь. Мы сделали бы значительный шаг к достижению всеобщего избирательного права для взрослых африканцев, и мы бы тогда подтвердили, что на пять лет приостановим акции гражданского неповиновения».
Государство было преисполнено решимости доказать, что я опасный, склонный к насилию коммунист. В то время как я не был коммунистом или членом компартии, я не хотел, чтобы меня считали дистанцирующимся от своих союзников в лице коммунистов. Хотя меня могли отправить обратно в тюрьму за высказывание подобных взглядов, я без колебаний подтвердил, что коммунисты оказывали нам огромную поддержку. В какой-то момент судейская коллегия задала вопрос о том, считаю ли я, что однопартийное государство является жизнеспособным вариантом для Южной Африки. Я ответил:
«Ваша честь, это не вопрос формы государственного правления, это вопрос демократии. Если бы демократия лучше всего проявлялась в однопартийной системе, то я бы очень внимательно изучил этот вариант. Но если демократия лучше всего проявляется посредством многопартийной системы, тогда я склонен тщательно это изучить. В нашей стране, например, в настоящее время у нас многопартийная система, однако в отношении неевропейцев она демонстрирует самый порочный деспотизм, какой только можно себе представить».
Меня крайне раздосадовало, когда судья Рампф в отношении идеи всеобщего права голоса занял ту же позицию, что и многие белые южноафриканцы. Они считали, что такое право могло принадлежать только «образованным» избирателям. Узко мыслящему человеку трудно объяснить, что быть «образованным» вовсе не означает являться грамотным и иметь степень бакалавра, что неграмотный человек может быть гораздо более «образованным» избирателем, чем кто-то с ученой степенью. Привожу протокол нашей беседы на эту тему:
«Судья Рампф: Каков смысл участия в управлении государством людей, которые ничего не знают?
Нельсон Мандела: Ваша честь, а что происходит, когда голосуют неграмотные белые?..
Судья Рампф: Разве они не подвержены влиянию кураторов избирательной кампании в такой же степени, как и дети?
Нельсон Мандела: Нет, Ваша честь, на практике происходит следующее. Кто-то пытается реализовать определенный проект в определенной области. Он составляет соответствующее обращение и заявляет: ”Вот мои идеи в этой сфере“. Если вопрос касается сельской местности, то он, например, говорит: ”Я против ограничений поголовья скота“. Оценивая идеи этого человека, вы решаете, способен ли этот человек продвигать их, если он займет место в парламенте, и на этом основании вы голосуете за его кандидатуру. Это не имеет никакого отношения к вашему образованию.
Судья Рампф: Вы заботитесь только о своих собственных интересах?
Нельсон Мандела: Нет, вы определяете, кто сможет лучше всего изложить свою точку зрения, и голосуете за этого человека».
Я заявил суду, что мы верим в свои возможности добиться выполнения своих требований ненасильственным путем благодаря нашему численному превосходству:
«Мы считаем, что в обозримом будущем сможем добиться выполнения своих требований. Мы исходим из того, что сами европейцы, несмотря на стену предрассудков и враждебности, окружающей нас, не смогут бесконечно оставаться равнодушными к нашим требованиям, потому что мы способны наносить им чувствительные удары своей политикой экономического давления. Европейцы не могут смотреть на это равнодушно. Они должны как-то ответить на это, и они, действительно, Ваша честь, отвечают
