Дмитрий Олейников - Бенкендорф

Когда Особенная канцелярия перешла в ведение Министерства внутренних дел, высоким покровителем и союзником фон Фока стал управляющий министерством князь В. П. Кочубей, один из «молодых друзей» императора Александра. Фон Фок однажды выразил готовность идти за князя на отсидку в Петропавловскую крепость! Неудивительно поэтому, что в развернувшейся в 1820-е годы борьбе либералов и консерваторов, Кочубея и Аракчеева, досталось и фон Фоку, который «свободомыслие почитал делом естественным и законным и скорее готов был вооружаться на противников его»154. Как вспоминал Греч: «В последние годы царствования Александра впал он в немилость по наговорам и козням Магницкого и других негодяев, старавшихся посредством его столкнуть графа Кочубея… Кочубей был так высок во всех отношениях, что пресмыкавшийся скаред не мог его достигнуть и ужалить; итак, взялись за исполнителей его дел, а именно за самого благородного из них — Максима Яковлевича фон Фока, и сгубили бы его непременно, если б не умер Александр». Фон Фок был даже привлечён по одному из дел на основании доноса ультраконсервативного попечителя Казанского учебного округа М. Л. Магницкого155.

Удалить фон Фока с важного поста не смогли, «но все дела по секретной части производились у Аракчеева и у военного генерал-губернатора графа Милорадовича. Эта секретная часть, занимаясь пустяками и ничтожными доносами, не понимала ни духа, ни желания публики и дала совершиться гнусному и пагубному взрыву 14 декабря 1825 года». К тому времени Комитет общей безопасности 1807 года захирел до того, что за весь мятежный 1825 год смог рассмотреть всего одно дело, а за предыдущий, 1824-й, — и вовсе ни одного156.

Об «отодвинутом» пятидесятилетием фон Фоке вспомнили при новом царе, в дни работы следственного комитета. Именно там номинальный управитель Особенной канцелярии сблизился с Бенкендорфом157. «Человек добрый, честный и твёрдый» (так характеризовал фон Фока общавшийся с ним А. С. Пушкин158), с опытом работы да ещё со своей «командой», оказался очень кстати в деле обновления службы государственной безопасности. Не себя ли он имел в виду, когда писал Бенкендорфу: «Улучшение настоящего положения дел зависит, несомненно, от появления вновь на сцену старых служак. Посадите по одному из них в каждое из судебных учреждений и дайте им обеспеченное положение, и вы увидите, что относительно быстроты и правильности в ходе дел будет заметна перемена к лучшему… теперь всё хромает, всё запаздывает, потому что большинству новых чиновников недостаёт навыка и они часто грешат по незнанию дела»159?

Вместе с фон Фоком Бенкендорф занялся разработкой подробной структуры нового ведомства. Ими была составлена записка «О делении на четыре экспедиции», из которой понятны основные направления деятельности Третьего отделения. Уже 14 июля (на следующий день после казни декабристов) записка эта была представлена Николаю Павловичу.

Первая экспедиция — самая важная и потому секретная — призвана была «заключать все предметы высшей наблюдательной полиции»: «…Наблюдение за общим мнением и народным духом; направление лиц и средств к достижению этой цели; соображение всех поступающих в сём отношении сведений и донесений; составление общих и частных обозрений; сведения подробные о всех людях, под надзором полиции состоящих, равно и все по сему предмету распоряжения; высылка и размещение лиц подозрительных и вредных». Важнейшими функциями Первой экспедиции были предупреждение «злоумышлений против особы государя императора» и обнаружение заговоров и тайных обществ. Основными методами работы предполагались сбор детальной информации о положении в России и за рубежом, состоянии общественного мнения, настроениях разных слоев населения, а также надзор за государственными преступниками и подозрительными лицами.

Второй экспедиции предстояло наблюдать за религиозными сектами (особенно за старообрядцами), отслеживать их «направление», «дух» и «действия». По-видимому, такой объём работы показался невелик, и сюда же был добавлен сбор «известий об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам и прочее», сведений об изобретениях, информации об учреждении и деятельности различных научных, культурных, просветительских и прочих обществ. Здесь же разбирались «тяжбы, просьбы и прошения» по семейным делам, поступавшие «на высочайшее имя». Наконец, в ведении этого подразделения была вся кадровая служба Третьего отделения: документация о его чиновниках от поступления до увольнения.

В дальнейшем в ведение Второй экспедиции были переданы места заключения государственных преступников: Алексеевский равелин Петропавловской крепости, Шлис-сельбургская крепость, Спасо-Евфимиев монастырь в Суздале и Шварцгольмский арестный дом в Финляндии.

Третья экспедиция стала фактически органом контрразведки: здесь следили за пропуском иностранцев через границы и осуществляли контроль над перемещением их по губерниям России. Чиновники организовывали секретное наблюдение за поведением иностранцев и в случае неблагоприятных отзывов отвечали за высылку их из страны.

На долю Четвёртой экспедиции Бенкендорф отвёл обязанность «заниматься всеми вообще происшествиями в государстве и составлением ведомостей по оным». Это означало, что сюда будет стекаться информация о крупных пожарах, грабежах, убийствах, а также о злоупотреблениях помещиками властью, с одной стороны, и крестьянских волнениях — с другой. Эта информация еженедельно сводилась в систематические таблицы и обобщалась160.

Среди подразделений Третьего отделения главной оставалась Первая экспедиция. Ей передавались все дела особого, государственного значения, даже если они должны были проходить по другим каналам.

При этом в представленном императору штатном расписании Бенкендорф отводил на всю Первую экспедицию только четверых служащих! В общее же число сотрудников отделения входили по три человека в остальных трёх экспедициях, начальник (Бенкендорф), управляющий (фон Фок), журналист, экзекутор и их помощник. Последние должности могут вызвать у современного читателя недоумение или быть неверно истолкованы. Журналист в то время — это вовсе не взятый на казённое довольствие бойкий сочинитель, предтеча «отдела по связям с общественностью», а, согласно словарю Даля, чиновник присутственного места, ведущий журналы текущих бумаг. Экзекутор же, вызывающий у многих ассоциации с «экзекуциями» и навевающий мрачный образ пыточной камеры и палача с закатанными рукавами, — это всего-навсего в переводе с латинского «исполнитель», ещё точнее — завхоз. У того же Даля «экзекутор — чиновник при канцелярии и присутственном месте, на котором лежат… хозяйственные обязанности».