Анна Тимофеева-Егорова - Я Береза, как слышите меня

На фронт я попал после Оренбургского авиационного училища в июне 1944 года. За отличное выполнение боевого задания командования и за совершенные 14 успешных боевых вылетов был представлен к правительственной награде - ордену "Красного Знамени". Но награду так и не получил. Был сбит над Берлином фашистским "фоккером" 19 апреля 1945-го в известном вам, Михаил Филимонович, бою. А победа была совсем рядом!

Из горящего штурмовика я и воздушный стрелок Виктор Корочкин выпрыгнули на парашютах. Корочкина отнесло на нейтральную полосу, а я, раненый, упал в самое скопление немцев.

Семь дней отступая, фашисты держали меня, как заложника, а затем в пригороде Берлина сдали в Моабитскую тюрьму. Освободили наши части, и 1 мая 1945 года я прибыл в свой родной 805-й штурмовой, ордена Суворова, теперь уже Берлинский полк. А 9 мая меня и Мишу Зубова, который тоже был в плену пять дней, отправили на госпроверку в Алкино - за Урал. Четыре месяца нас "проверяли", а затем и демобилизовали...

В моем личном деле осталась копия наградного листа, которую военкомат, по моей просьбе, выдал мне на руки. На мой запрос в Центральный Архив Советской Армии в город Подольск пришло сообщение, что, действительно, я был представлен к награде орденом "Красного Знамени" и в списках числюсь под номером 37. Вот и все. В списках числюсь, а ордена нет... Раньше награды меня не волновали. Я был горд тем, что хотя и в конце войны, но воевал, защищал свою Родину. Конечно, пострадал, но это не в счет. Многие летчики вели бои над территорией врага, и никто не был гарантирован, что не будет сбит...

- А как тогда у вас закончился бой над Берлином, когда сбили Цветкова? спросил кто-то из однополчан Бердашкевича, и Михаил Филимонович досказал письмо Цветкова:

- Мы встали в оборонительный круг и, отбиваясь, свалили четырех фашистов. Затем спокойненько отштурмовали цель и вернулись домой. Техники эскадрильи преподнесли мне подарок - бутылку наливки. Я удивился, но подарок взял. За ужином разлил наливку по стаканам, но только поднесли напиток ко рту, как в нос ударил запах бензина! Все поняли, что это - "ликер шасси", разбавленный каким-то сиропом. Спирт, вы знаете, со склада выдавался для технических нужд только в смеси с глицерином, и вот технические "рационализаторы" придумали, как его извлечь из-под глицерина. Брали технический шприц, погружали его конец на дно ведра и высасывали в бутылочку. Но тогда ошиблись малость - шприц оказался в бензине. Пришлось отдать подарок на перегонку...

На встречу 16-й воздушной армии приехали и два закадычных дружка, летчики-штурмовики Жора Ладыгин - из Норильска, где он уже много лет работал строителем, и Тарас Ивницкий - из Харькова. Тарас после увольнения из армии окончил институт, аспирантуру, защитил диссертацию. И вот уже много лет, как преподает в Харьковском инженерно-экономическом институте на кафедре высшей математики. Кандидат физико-математических наук. Друзья не виделись много лет после войны и теперь, обнявшись, уселись в уголок и только было слышно их: "А помнишь?.."

Миша Зубов рассказал Жене Агееву, как трудно и сложно было после проверки в Алкино устроиться куда-либо работать. Как посмотрят в документы - сразу отказ: был в плену. Чтобы поступить в финансово-экономический институт, пришлось обмануть.

Плен остался как клеймо, которое не отмоешь ничем. А то, что воевал "от звонка до звонка" - чиновникам было до лампочки! Главное, что попал в плен значит, враг. Слава Богу почти всех реабилитировали. Хотя, нет-нет, кто-то из бдительных политиков и уколет, напомнит, что ты "меченый" и не особенно-то "выступай".

Включи, Аннушка, радио!

7 мая 1965 года рано утром у нас в квартире раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и тихо, чтобы не разбудить спящих сыновей, сказала обычное: "Слушаю... "

- Ура! Ура! Ура! - летел по проводам взволнованный голос поэта Гильярди.

Смеясь, я спросила:

- Что же это вы, Никодим Федорович, спозаранку-то торжествуете?

В ответ услышала:

- Включите, Аннушка, радио! Указ передают о присвоении вам звания Героя...

Тут же раздался второй звонок. Это звонил писатель Марягин. Георгий Александрович всю войну прошел артиллеристом, затем был корреспондентом газеты "Красная звезда". В памяти надолго сохранилось его доброе участие в моей литературной работе. Затем был третий звонок! Звонил и поздравлял писатель Иван Григорьевич Падерин. Полк, в котором он был в годы войны, сражался за Магнушевский плацдарм - памятный для меня плацдарм!..

Словом, весь май 1965-го меня поздравляли боевые друзья, общественные организации, школы, редакции газет и журналов, в которых в разное время были напечатаны очерки обо мне и о моих боевых товарищах. Прислали поздравления главный маршал авиации К.А. Вершинин, бывший командующий 16-ой воздушной армией маршал авиации С.И. Руденко, командующий 6-ой воздушной армией генерал Ф. Полынин.

Навсегда запомнились и строки Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении мне звания Героя Советского Союза:

"За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом отвагу и геройство..." - читала я торжественные, сдержанные слова этого документа, а перед глазами поднимались навсегда ушедшие на огненные высоты однополчане, ревущие строи штурмовиков - тревожное небо моей молодости.

"И зачем это девчонок на фронт берут?.." - слышался будто голос Бори Страхова, и казалось, вот стоит он передо мной на аэродроме с полевыми ромашками в руках и улыбается по-юношески застенчиво, так светло и радостно. А за ним встали в памяти штурмовики: Пашков, Андрианов, Усов, Степочкин, Зиновьев, Тасец, Подыненогин, Покровский, Ржевский, Мкртумов, Грудняк, Балябин...

Давно миновали страшные годы войны. Вот уже возмужали наши дети и выросли внуки. Как быстротечно время... Вспоминая прошлые бои и фронтовых друзей, с восхищением думаю об их мужестве и благородстве, высоком понимании долга, презрении к смерти и возвышенном чувстве фронтового товарищества, а еще - о любви к России. Нет краше ее на целом свете!..

Посвящаю свою книгу тем, кто погиб, кто остался жив и кого уже нет с нами после войны - моим дорогим однополчанам 805-го ордена Суворова Берлинского штурмового авиаполка. И простите, друзья, что не все увидела, не все вспомнила, не обо всех написала...

1984-1991