Владимир Голяховский - Путь хирурга. Полвека в СССР

— Знаешь, мне предложили поехать работать в Камбоджу.

На мгновенье в ее глазах зажегся огонек любопытства: это так интересно!

— Да, но знаешь — какой ценой? — и я передал предложение дьявола, и что нас ждет в той пасти дьявола — эта «кровавая река Мегонг». На это она согласиться тоже не могла.

Я еще раз поехал поздно вечером в отдел кадров, чтобы отказаться от предложения человека в сером. Отказ бросил на меня тень «чужака», тень несговорчивости и непослушания. Человек, который не вступал в партию и отказался служить в КГБ, был для власти чужой по натуре. Большая бумага об этом осталась наверняка в моем личном деле в отеле кадров. Впоследствии начальник отдела Буравченко, любимец директора Ковригиной, мне это сурово припомнил.

Это было время…

Конец 1950-х и начало 1960-х годов для советской интеллигенции было время всколыхнувшихся надежд на обновление. Впервые из жизни исчез страх — люди стали дышать свободней. Новые настроения вначале отразились в литературе: хотя шла травля Пастернака, но были напечатаны повести «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева и «Оттепель» Ильи Эренбурга. А вслед за ними, в 1962 году, в журнале «Новый мир» напечатали «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына — эту самую яркую энциклопедию советской жизни. За считаные дни эти повести становились известны всем читающим людям. Они зачитывались правдой, как глотали воздух. За ними была напечатана сатирическая поэма Александра Твардовского «Теркин на том свете». В ней открыто высмеивались многие пороки советской партийной бюрократии. Эту поэму похвалил Хрущев, и автора наградили Ленинской премией. Всем казалось, что за этим стояли близкие перемены к еще лучшим временам.

«Новый мир» с его редактором Твардовским становился в осторожную оппозицию к правительству. В нем и в журнале «Юность» стали печатать молодых смелых поэтов — Евтушенко, Вознесенского и других. Им давали выступать на стадионах перед большим скоплением людей. В их стихах было много критики прошлого, но был и призыв к лучшему будущему. Молодежь того периода зачитывалась и заслушивалась стихами, это ее вдохновляло.

Стали печатать больше переводных книг и показывали некоторые западные фильмы. Американец Эрнест Хемингуэй становился популярным писателем, и остряки в шутку назвали западную литературу «хемингуевина».

Появились новые барды: Галич, Окуджава, Высоцкий. В их песнях было издевательство над советскими традициями и зашифрованный призыв к новому. Еще не было пластинок и кассет с их песнями, но люди ухищрялись записывать их на тонких листах рентгеновской пленки. В каждом интеллигентном доме молодежь имела эти записи.

В Москве устраивались выставки достижений западных стран. Первой большой выставкой была экспозиция достижений США в парке «Сокольники» в 1958 году. Ее открыл вице-президент Ричард Никсон и в модели американской кухни вел острый диалог с Хрущевым о будущем. Это вошло в историю как «кухонный диалог». Хрущев сказал ему:

— Будущее поколение советских людей будет жить при коммунизме.

Никсон ответил:

— Будущее поколение советских людей будет жить при капитализме американского типа.

(История потом показала, кто был прав.)

В то знаменательное для истории время миллионы людей побывали на выставке и увидели образцы американской жизни. Побывал там и я, беседовал с русскоговорящими гидами-американцами и впервые в жизни пил кока-колу.

И, конечно, вместе со всем этим появились люди, открыто протестующие против еще существующих атавизмов прошлого — многие не боялись подписывать протесты. Особенно это распространилось среди студентов университетов и интеллигенции. Стало зарождаться новое явление — диссидентство. Для многих это было новое слово и новое понятие.

В медицине тоже начиналось некоторое возрождение, появились молодые специалисты — в хирургии это были профессора Долецкий, Угрюмов, Бураковский, Мешалкин, Соловьев, Савельев, Ефуни. Они ездили на международные конгрессы, делали доклады, знакомились с мировыми достижениями. Все они стали потом медицинскими академиками, а Сергей Ефуни стал даже академиком Академии наук.

В мае 1960 года я впервые выехал за границу — на мировой конгресс хирургов-ортопедов в Чехословакию. Это называлось научный туризм: за свои деньги мы, группа из двадцати советских ученых, будем две недели ездить по стране, включая три дня конгресса в городе Брно.

Трудно представить, какие трудности пришлось преодолеть, чтобы поехать в дружественную страну социалистического лагеря. За два месяца до поездки надо было представить положительную характеристику с работы от «тройки» — руководителя, парторга и профорга, заверенную райкомом партии. Все характеристики составлялись стандартно — в них должны быть слова «политически грамотен, идейно выдержан и морально устойчив». Черт знает, что это означало, но без этих слов никого за границу не выпускали.

Языков уже не раз бывал за границей, продиктовал мне нужный текст и велел подделать его подпись — пальцы еще плохо слушались его. После этого надо получить подписи двух моих недоброжелательниц — Веры Паллер и Антонины Беловой. Они сурово наставляли:

— Вы не член партии, поэтому не можете понять, как это ответственно — ехать за рубеж.

Мне хотелось послать их подальше, но приходилось через силу сдерживаться и делать вид покорного послушания:

— Я понимаю.

— Вы будете окружены иностранцами и должны вести себя там очень осторожно.

— Я понимаю.

— Мы сделаем для вас исключение и подпишем характеристику, но вы должны…

— Я понимаю.

Еще две недели в КГБ рассматривали и утверждали список группы. Мы волновались, не зная — кому и почему не разрешат ехать. Этот этап я тоже «проскочил». За неделю перед поездкой нас вызвали для инструкции в отдел внешних сношений Центрального Комитета партии на улице Куйбышева. Почти все мы впервые были в ЦК и впервые собрались вместе. В группе были известные профессора Шулутко, Чаклин и Богданов, старейшая женщина-профессор Никифорова, несколько доцентов и кандидатов наук, среди них мои приятели Иосиф Митбрейт и Илья Мовшович, моя подруга по больнице Нина Сеферова и еще знакомые. Состав был очень солидный, многие везли с собой научные доклады — результат большой работы.

Мы нервничали, ожидая инструктора, перешептывались полушепотом. Пришел моложавый мужчина в хорошо сшитом костюме (в отделе внешних сношений очень соблюдалась внешняя форма). Он говорил нам банальные фразы:

— Вы, товарищи, едете за границу и будете представлять там нашу великую Родину и нашу передовую медицину… Вы все должны понимать ответственность, которая будет лежать на вас как на представителях Советского Союза.