Пол Баррел - Королевский долг

Вооружившись планом будущей поездки, я отправился с принцессой за покупками. Сначала мы зашли в «Ральф Лоран» на Бонд-стрит, где принцесса выбрала себе рубашки, комбинезоны и бриджи (она купила и мне несколько новых рубашек). Потом мы отправились за джинсами от Армани, и в «Тодз» за кожаными туфлями на плоской подошве. Всю эту одежду предстояло упаковать вместе с платьями и юбками для посольства (уже был назначен прием, во время которого принцесса встретится с Аной Паулой дос Сантос). Еще я зашел в «Бутс» [28] за самыми необходимыми лекарствами и витаминами.

Бил Дидс — один из ветеранов «Дейли Телеграф» — должен был отправиться в Анголу вместе с группой журналистов, но принцесса настояла на том, чтобы он полетел в Луанду и обратно вместе с нами. Она говорила, что этот человек, активно участвовавший в Кампании против мин еще с 1990 года, сильно на нее повлиял. Дидс часто бывал и в Кенсингтонском дворце, где принцесса неизменно встречала его любимой шуткой по поводу сложности кроссворда в «Дейли Телеграф». «Мой дворецкий считает, что с вашей стороны это просто нечестно», — говорила она, кокетливо подчеркивая, будто бы это не она, а ее дворецкий не в состоянии разгадать их кроссворд.

Когда мы летели в Луанду, принцесса непрерывно что-то писала, снова и снова внося изменения в свою речь, которую она произнесла на взлетной полосе небольшого аэропорта в Луанде. Она заявила о своем требовании, «чтобы раз и навсегда запретили использование противопехотных мин».

Когда мы ехали в «лендкрузере» в британское посольство по неровной дороге, принцесса, глядя в окно, только качала головой. То, что мы видели, было ужасно. Почти у всех, кого мы видели по дороге в посольство, не было одной ноги, от домов остались одни бетонные коробки, носившие следы обстрелов из минометов. Все это казалось настолько невероятным, что у меня создалось впечатление, будто я еду мимо декораций какого-то боевика.

Подлинный интерес принцессы к заботе о страдающих начался с ее поездки в Калькутту в 1992 и визита в приют матери Терезы, целью которого была помощь голодающим, больным и умирающим. Та поездка окончательно помогла ей найти свое призвание. В то время когда принцесса не находила больше поддержки в своем рассыпающемся браке, она нашла надежду и смысл существования в помощи несчастным. «Именно тогда я поняла, ради чего буду жить», — как-то сказала она мне.

Мы не раз говорили об уникальности Калькутты, а перед отъездом в Анголу принцесса подарила мне копию дневника, где записывала свои мысли и чувства во время визита в Индию. Видимо, она хотела, чтобы я понял, что для нее значит благотворительность и почему она считает эту деятельность необходимой. Еще одну копию она подарила Ооне Тоффоло, у которой проходила сеансы иглоукалывания. (Принцесса была также знакома с ее мужем Джо и не раз ездила к нему в больницу «Роял Бромптон».) Ее дневник раскрывает, как принцесса постепенно переживала в Калькутте духовное перерождение, благодаря которому у нее появились силы для ее будущих кампаний в поддержку страдающих.

Когда принцесса приехала в приют матери Терезы, сеcтры молились в часовне. Принцесса преклонила колени вместе с ними.

Она считала этих женщин святыми. Какие бы ярлыки на нее не навешивала пресса, себя принцесса святой не считала. Сестры, которых она встретила в Калькутте, были святыми. Английские принцессы — нет. Но она хотела, чтобы тепло и сострадание, которое жило в тех женщинах, проникло и в английский народ.

Ангола в 1997-м, так же как Калькутта в 1992-м, показала, как принцесса может заботиться о страждущих. Поездка в Индию стала для нее первым опытом такой заботы, на который она опиралась в своих будущих гуманитарных миссиях. Она никогда не забывала, каким важным может стать простой жест для детей, больных и умирающих.

В своем сердце она хранила один случай, который произошел во время ее посещения детского приюта матери Терезы и многому ее научил. Тогда она взяла на руки слепоглухого мальчика. Позже она писала: «Я прижала его к себе крепко-крепко, чтобы он почувствовал всю мою любовь и тепло». Она рассказывала об этом случае так горячо и с такой убежденностью, что я понял, сколько в ее сердце тепла, которое она искренне хочет отдать тому, кому оно необходимо.

В ее дневнике среди записей о Калькутте был рассказ о том, как она посетила приют для безнадежно больных. Читая ее записи, я понимал, что посещение приюта, равно как и смерть ее друга Адриана Уорд-Джексона в 1991 году, произвело на нее огромное впечатление. Я понял, откуда у нее нашлись силы, чтобы так поддержать меня после смерти моей матери. Она дала мне свои записи именно для того, чтобы я понял, что дало ей толчок к благотворительной деятельности.

В этом приюте она увидела людей — мужчин, женщин, детей — которые смело смотрели в лицо неотвратимой смерти. «Умирать с достоинством» — вот как она это называла. Эти люди были счастливы умереть в приюте матери Терезы.

Думаю, ничто так не повлияло на принцессу в ее поездках по миру, как визит в этот приют. Она обходила кровати и предлагала каждому шоколадные конфеты. Одному человеку, ослабевшему от туберкулеза, она своими руками положила в рот конфету.

Я читал, что она писала о Калькутте, и о том, как эта поездка изменила ее взгляды на жизнь… и смерть. То, что она там увидела, так тронуло ее, что она решила помогать больным и умирающим во всем мире. Для нее это стало вторым рождением. Любой, кто перечитает речи принцессы после 1992 года, поймет, что ее все больше и больше интересовали духовные вопросы. Она искренне верила в то, что смысл существования состоит в помощи страждущим. Только помогая им, она чувствовала, что живет не зря. Она считала своим долгом использовать свое положение принцессы Уэльской, чтобы облегчить жизнь тем, кто в этом нуждается.

В Анголе я снова и снова перечитывал ее записи, а она каждое утро просыпалась с мыслью о несчастных и торопилась увидеть пострадавших от мин. Только ради того, чтобы как-то исправить ситуацию.

— За работу! — объявляла она, и мы отправлялись в Хуамбо или Квито, где принцесса стремилась выполнить работу, которую вот уже пять лет считала самой необходимой в своей жизни.

В июне того же года принцесса отправилась в Нью-Йорк, чтобы встретиться в Бронксе с матерью Терезой. Британские газеты писали: «Ангелы в Бронксе».

Для меня поездка в Анголу стала апогеем моей службы. Тут воплотились мои самые смелые личные и профессиональные мечты. Принцесса неофициально превратила меня из простого дворецкого в своего помощника. Окончательно мое превращение завершилось во вторую неделю января, когда я без формы дворецкого вошел в посольство Британии в Луанде с парадного входа. Когда принцесса говорила, что я буду везде ее сопровождать, она знала, что говорит. Только я не предполагал, что мне придется идти по мраморным коридорам посольства на встречу с Аной Паулой дос Сантос и министром иностранных дел.