Арсений Головко - Вместе с флотом

Приписка сэра Обри Мансера, очевидно, продиктована желанием хоть как-то умалить подвиг советской подводной лодки, а заодно и завуалировать дикость трагических распоряжений английского адмиралтейства, цитируемых в той же книге Д. Ирвинга: «...конвою рассредоточиться», «...конвою рассеяться и следовать в русские порты», «...крейсерам на полной скорости отойти на запад...». Эти распоряжения отдавались еще до выхода фашистской эскадры в море. А в день ее выхода последние корабли эскорта, сопровождавшие некоторые суда конвоя PQ-17, получили радиограмму, которую Д. Ирвинг называет «самой прискорбной за всю войну»: «Весьма срочно. Атака надводными силами противника вероятна в течение нескольких ближайших часов. Ваша основная задача — избежать гибели, с тем чтобы возвратиться в район атаки и подобрать пострадавших».

Как отмечает в предисловии к книге Ирвинга Н. Г. Кузнецов, Северный флот честно выполнил свои союзнические обязательства. Именно Северный флот помешал фашистской эскадре во главе с «Тирпицем» напасть на брошенный на произвол судьбы конвой. Именно Северный флот оказал конвою помощь в самые тяжкие его часы. «...Как только на Северном флоте были получены первые данные об атаке конвоя и его рассредоточении, — пишет Н. Г. Кузнецов, — командующий Северным флотом принял все возможные меры, чтобы помочь судам дойти до Новой Земли, а затем и в Архангельск».

33

Действия противника в этих районах побудили командование флота принять меры, связанные с защитой западной части Арктики. В августе 1942 года по приказу наркома Военно-Морского Флота была создана временная военно-морская база в губе Белушья «для обеспечения прикрытия и сбора конвоев в районе Новой Земли и для защиты новоземельских проливов и подходов к ним». — Примеч ред.

34

Как писал автору по выходе книги в 1960 году бывший командир этой батареи Н. М. Корняков, ее «152-мм орудия не грузились на баржу, а были на причале в готовности к погрузке на СКР-19 («Дежнев») для передислокации в губу Белушью. С причала батарея потом и вела огонь по «Шееру». Путаница в донесении, а потом и в публикациях возникла, очевидно, потому что на несамоходную баржу для последующей перегрузки на «Дежнев» была погружена демонтированная стационарная батарея лейтенанта Н. Завирюхи, которая в бою участвовать не могла». — Примеч. ред.

35

После войны П. И. Вавилов продолжал плавать на ледоколах и был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Судьба сибиряковцев, захваченных гитлеровцами, выяснилась в 1945 году. «Адмирал Шеер» доставил их в Норвегию, откуда они поело многократных допросов, не давших фашистам ничего, были переправлены в Пруссию, брошены в концлагерь и находились в нем вплоть до освобождения нашими войсками. Среди освобожденных сибиряковцев оказался и капитан А. А. Качарава, захваченный в плен в бессознательном состоянии после тяжелого ранения. Остался в живых он благодаря стойкости своих товарищей, два с полови-пой года скрывавших, что среди них под видом рулевого находится капитан советского ледокольного парохода, осмелившийся преградить путь фашистскому рейдеру. — Примеч. авт.

36

Переход отряда кораблей, получившего название «Экспедиция особого назначения-18» (командир экспедиции капитан 2 ранга В. Н. Обухов, военком — батальонный комиссар П. А. Самойлов, начальник походного штаба — капитан 2 ранга Л. К. Бекренев, флагманский механик — инженер-капитан 2 ранга А. И. Дубравин), был весьма сложным и трудным. (См.: Военно-исторический журнал, 1976, № 5, с. 99–102). — Примеч. ред.

37

С. К. Соколов — капитан 2 ранга, командир дивизиона. Командиром корабля был капитан 3 ранга В. В. Федоров. — Примеч. авт.

38

В дополнениях к переизданию книги автор писал: «Начальником оперативного отдела штаба был капитан 1 ранга А. М. Румянцев, хороший служака с наклонностями спортсмена. Очень любил командовать. Штабную работу знал, работать мог, но ее не очень любил. Всегда рвался в походы, во всякого рода операции. Как-то вместо с начальником штаба Северного оборонительного района капитаном 1 ранга Д. А. Тузом попросил разрешения побывать в районе у Западной Лицы: там только что высадился наш десант. Двое суток мы не знали, где они находятся. Потом выяснилось: были в разных подразделениях. Оба вооружились автоматами и считали, что проявляют личную доблесть и тем самым вносят какой-то вклад в победу. Румянцев любил такого рода дела. Всех военных людей он делил на «суворовцев» и «несуворовцев». Знал до деталей жизнь и боевой путь русского генералиссимуса, считая его образцом военного человека. А. М. Румянцев был затем начальником штаба эскадры». — Примеч. ред.

39

После Великой Отечественной войны два корабля Северного флота были названы именами И. А. Владимирова и Г. Е. Лекарева. — Примеч. ред.

40

Вкралась неточность: случай с наматыванием на гребной винт минрепа и возвращением в базу произошел с подводной лодкой «С-55». Обе лодки — и «С-56» и «С-55» почти одновременно выходили в море, обе успешно высадили разведгруппы в тыл врага и потопили по два транспорта. — Примеч. ред.

41

По данным печати, по четыре победы за время одного похода имели также подводные лодки «Д-3» и «С-56» (Дмитриев В. И. Атакуют подводники. М., 1973, с. 249–250, 301). — Примеч. ред.

42

Оба стали Героями Советского Союза.

43

Командовавший до этого бригадой контр-адмирал Н. И. Виноградов был назначен начальником подводного отдела штаба флота. В послевоенное время — адмирал. — Примеч. ред.

44

Звание Героя Советского Союза было присвоено Сергею Антоновичу Макаревичу посмертно 31 мая 1944 г.

45

Звание Героя Советского Союза было присвоено Антону Иосифовичу Гурину, впоследствии контр-адмиралу, за самоотверженные действия в ста конвоях, обеспечившие благополучную проводку в порты назначения свыше тысячи транспортов с общим грузом до пяти миллионов тонн. — Примеч. авт.

46

24 ноября 1943 года в Кольский залив прибыли еще два тральщика и три катера. — Примеч. ред.

47

С. Г. Кучеров в марте 1943 года был назначен командующим Беломорской флотилией. В авторских дополнениях к переизданию книги сказано: «Впервые жизнь меня столкнула с Кучеровым на Каспии. По возрасту Степан Григорьевич был старше меня на пять лет, его назначили флагманским химиком флотилии, а меня после окончания училища — на канонерскую лодку «Ленин» вахтенным начальником. Это означало быть штурманом, связистом, командиром плутонга, командиром роты, политгрупповодом, ревизором (сейчас мало кто из офицеров знает, что такое' ревизор. Это был человек, который занимался хозяйством — обмундированием, питанием и финансами). Затем мы с Кучеровым одновременно поступали на командный факультет академии. И снова встретились на Северном флоте. Энергичный и настойчивый, Кучеров был хорошим начальником штаба. Предпочитал докладывать на усмотрение старшего начальника, но в работе был неутомим. Он мог не спать несколько суток подряд, если того требовала обстановка. Был исключительно дисциплинирован: если даже отвергалось его предложение и принималось решение старшего начальника, он выполнял это решение как свое собственное. В любом положении он не унывал, обладал чувством юмора... К войне он относился со всей серьезностью. Примерно через два месяца он как-то заявил мне, что война будет длительной. Штабные офицеры побаивались Кучерова. Он был высокотребователен, не давал спуска за любое упущение. Думаю, что как начальник штаба флота он был на месте. Мы ввели так называемый тыловой штабной пост ФКП. Он играл очень важную роль в течение всей войны. У нас велся учет всех материальных ресурсов. Особенно полезным тыловой пост оказался во время прибытия конвоев. Приходило большое количество боевых кораблей и транспортов, многим из них надо было подавать воду, топливо, продовольствие, боеприпасы. Тыловой пост ФКП заранее готовил все распоряжения, куда, чего и сколько подать. Как только корабли становились в Кольском заливе, сразу же начиналась подача нужных им грузов. С. Г. Кучеров был заботливым начальником штаба. Состав штабных офицеров был также удачным». — Примеч. ред.