Сергей Лавров - Лев Гумилев: Судьба и идеи

Л.Н. всю жизнь боролся с мифами, ибо когда миф торжествует, то наступает подлинный упадок науки, да и всей культуры821. Но не стала ли эта борьба в наше время сражением с ветряными мельницами? Казалось бы, евразийцы за полвека до Л. Гумилева высказали все необходимое для опровержения всяких «черных легенд»: «Европа и человечество» (1920 г.) — знаменитая брошюра князя Н. Трубецкого стала их манифестом еще до появления в 1921 г. программного сборника «Исход к Востоку».

Хотя одна из первых публикаций евразийцев была посвящена другому вопросу (отношению России и латинства), там тоже содержались четкие мысли на тему «Запад — Восток»: «Может быть, в итогах революции, как они уже теперь намечаются, Россия в целом отвернется от Запада и, следовательно, противопоставит свое Православие — западному Католичеству, ибо «латинство» всегда воспринималось на Руси, как яркий и вражеский признак иностранства»822.

При всей ненависти к большевизму евразийцы признавали некую преемственность мироощущений, осознания новой властью особого места России в мире, ее грядущую этническую позицию. Но почему же продолжалась «черная легенда» в нашей стране до 80–90-х гг. и даже расцвела в годы «перестройки»? Неужели «заря» и сейчас на Западе?

Контрвопросы здесь вполне законны: а кто у нас до 80-хгг. читал евразийцев или хотя бы имел понятие об этом течении? И если читал, то где? В спецхранах. Колоссальной заслугой Л.Н. являются не только его труды, но и его гигантская просветительская работа, ибо он «долбил» о евразийстве в каждом интервью 80-х гг.; «взрыв» издания о них итог этой работы. Массовые тиражи книг о евразийстве начались уже после «перестройки» — в 90-х гг. Концепция вышла из «анабиоза»; капля сточила камень.

Л.Н. считал, что его единомышленниками в XX в. являются евразийцы, а на Западе, в какой-то мере, лишь О. Шпенглер с его «Закатом Европы». Разоблачая европоцентризм, тот писал: «В таком случае китайский историк был бы вправе спроецировать всемирную историю, в которой замалчивались бы, как нечто незначительное, крестовые походы и Ренессанс, Цезарь и Фридрих Великий»823.

Близкие идеи возникают иногда у людей очень разных культур, разных стран и судеб, никогда и не подозревавших о существовании единомышленников. Вероятно, это говорит о значимости таких идей. В 1997 г. исполнилось 100 лет со дня рождения малоизвестного (а у нас и вовсе неизвестного) немецкого философа Вальтера Шубарта. Его книга «Европа и душа Востока» вышла в России крохотным тиражом в 2000 экземпляров824.

Судьба автора трагична и связана с его прорусскими взглядами. Из-за них он, немец-католик, уже в 1933 г. был вынужден покинуть Германию вместе со своей русской женой (по семейному преданию, внебрачной дочерью князя Долгорукова). Он выбрал неудачное место эмиграции — Ригу. В 1941 г. за несколько дней до сдачи города немецко-фашистской армии он был арестован и исчез в ГУЛАГе.

Парадоксы истории были и здесь; приемному сыну Шу-барта — Максимилиану разрешено было выехать в Германию, а хлопотал за него человек, казненный в 1944 г., тогдашний посол Германии в СССР граф фон Шуленбург825.

«Европа и душа Востока» вышла в Швейцарии в 1938 г. Ее заметил известный русский философ И. Ильин, живший в эмиграции. Заметил, высоко оценил и сам привел несколько примеров злобного отношения к России на Западе, в частности в Германии. Вот несколько цитат, достойных войти в «черную легенду». «Это даже не варвары, — писал один из непримиримых врагов России, — мазохистские трусы, блудливо ждущие позорного наказания. Смесь восточного бессмыслия и татарской хитрости. Таковы все они, побирающиеся у западной культуры: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, и больше всех Достоевский». «Образы, выдвинутые русской литературой — это сплошь «образцовые идиоты» — от Мышкина и Раскольникова до Кутузова и Платона Каратаева». «Россия — это вечная ночь, раз навсегда опустившаяся на жалких людей»826.

Вальтер Шубарт, интуитивно воспринимавший дух России, гораздо больше душой, чем умом и знанием, поставил задачу — осмыслить противостояние «Запад — Восток», «Европа — Россия», которое занимало и Л.Н. Он так и начинает свою книгу: «Мое единственное и сильнейшее переживание — осмысление противоположности между человеком Запада и человеком Востока»827. Многое у него не очень доказательно, например четыре архетипа людей, которые якобы сменяли друг друга в истории: гармоничный, героический, аскетичный и мессианский человек. Мессианский — это русский, который «видит в людях не врагов, а братьев, в мире — не добычу, на которую надо набрасываться, а хрупкую материю, которую надо спасти и освятить»828.

Есть у него и удивительные совпадения с взглядами Л.Н. В. Шубарт задается вопросом: что действует на людей, каковы постоянные силы истории? Его ответ — «дух ландшафта или земли, genius loci (дух местности. — СЛ.), который пересекается с духом эпохи». Шубарт указывает на большое значение в религиозных судьбах человечества степей Китая и России, равнин Индии, пустынь Сирии и Аравии829. Чем не «кормящий ландшафт» Гумилева? Дух ландшафта, по мнению Шубарта, обусловливает различия в пространстве, дух эпохи — различия во времени. Можно указать и на еще одно изумительное созвучие с «Гумилевщиной»: Шубарт пишет, что люди одной крови, но различных эпох, отличаются друг от друга не только возрастной стадией своей расы («этноса» — сказал бы Л.Н.), но и «в своей основе, всем своим существом»830.

Возникает естественный вопрос: не читал ли В. Шубарт евразийцев? Он писал это в 30-х гг., когда их труды на Западе были уже известны. По-видимому, не читал, поскольку представление об евразийцах у него было весьма странным.

B. Шубарт знал, что есть такое течение, но называет только две фамилии, которые могут считаться лишь предшественниками евразийцев, и то «по частностям». Один из них — C. Юшаков с его трудом «Англо-Русский конфликт», вышедшим в 1885 г., а второй — князь Э. Ухтомский с работой «К событиям в Китае». Князь умер в 1921 г., т.е. в год выхода первого манифеста евразийцев.

«Запад-Восток» основная тема книги В. Шубарта; здесь много нестандартного, никак не дублирующего предшественников. «Местные условия диктуют Европе формирование человеческого типа, отличного от восточного...» — это вроде бы тривиально, но далее следует: «Азия стала истоком всех больших религий, Европа не дала ни одной». Поразительно, но это было написано католиком!

Далее следует очень неожиданный «выход» на современность (его современность — межвоенной, неспокойной, предгрозовой Европы), на роль русской эмиграции в чуждом ей мире: «Стоит только представить себе: три миллиона человек с Востока, принадлежавших большей частью к духовно ведущему слою, влились в европейские народы и возвестили им культуру, которая до того времени была Западу почти неизвестна и недоступна» (выделено мною. — С. Л.)831. Это похлеще, чем многое у Л.Н.