Владислав Гравишкис - В семнадцать мальчишеских лет

— Опять скачут, — предупредил второй.

На сей раз конные решили зайти с тыла. Развернули пулемет.

Мятежников били, а они не унимались. Немало полегло их, но и у курсантов урон велик. Ранило Колю Ширяева, который наказывал завернуть к старикам в Златоусте. Нет в живых Скрябина, неунывающего парня, соловья-запевалы. Его подобрали крестьяне, вынесли с поля, чтобы похоронить честь честью.

Солнце поднималось. Белые стервенели. Ванюшка едва успевал отбиваться. Совсем было отхлынули и покатили к деревне, да с чердака кирпичного здания вдруг зачастил пулемет.

— Ленту!

Молчит второй номер. Лежит, уткнувшись в снег.

Пашка оказался в лучшем положении. Его край прикрывали стрелки. Он тоже потерял второго номера, но все-таки справлялся и успевал следить за ходом боя.

Взметнулось красное знамя, покатилось «ура!» — Дубровский поднял остатки курсантов в атаку. Подоспела запасная часть отряда — и в рукопашную. Храбро держались курсанты, но и запасная часть поредела. Ранило Дубровского.

Смотрит Пашка, как наседают на Ипатова, а он молчит. Дал очередь в поддержку. Заработал пулемет у Ивана и опять смолк. Что там? А Ванюшке зацепило руку, и он заправлял ее под ремень, чтобы пережать и уменьшить кровотечение.

Белые, видимо, решили во что бы то ни стало подавить пулемет Ипатова. Пули беспрерывно бороздили в снегу канавки.

Солнце клонилось. Ванюшка уже не мог дать длинной очереди. Силы мятежников тоже таяли. В отчаянии они запалили крайние крестьянские избы — и зловещие черные полосы дыма потекли над долиной.

Оставалось продержаться совсем немного. Солнце сядет, и тогда передышка. Ванюшка хватал пересохшими губами снег, наблюдая за последней попыткой белых, сжав в руке последнюю гранату — патроны кончились.

Солнце, мутное в снежном мареве, опускалось за горизонт. Центр и левый край врага откатывался к деревне. И только небольшая группа все еще царапалась вперед. И когда враги оказались так близко, что их можно стало достать гранатой, он встал и бросил ее.

Его подобрали, залитого кровью, уложили с пулеметом в сани и увезли в Мехонское. Пашка вернулся туда ночью и нашел Ванюшку в крестьянской избе, переоборудованной под лазарет. Ипатов уже был перевязан.

— Ванюшка, жив!

— Жив, Паша.

Хлопала дверь, в избу врывался холод, колебалось пламя керосиновой лампы.

Ванюшка попросил пить. Пашка испугался:

— Не дам.

— Воды… Будем жить, Паша, в гости ходить…

— Ты сколько раз видел, как умирают, — первый признак — пить просят, — но Пашка зачерпнул ковшом из кадки, приподнял Ванюшке голову, предупредил:

— Маленькими глотками пей.

— Ну, вот и хорошо. Жить будем. Жаль, в Шадринске задержат. Дома скажи маме: царапнуло, мол, Ивана малость.

Вошел крестьянин в тулупе, спросил:

— Кто здесь Ипатов? Велено в Шадринск везти.

Ванюшку завернули в тулуп, вынесли, положили в сани на сено. И обоз тронулся.

На следующий день на помощь подоспел отряд милиции Федора Чичиланова. Мятежники были разбиты. Пашка вышел из боя невредимым.

Шапки долой! Из рядов юных коммунаров вырвана новая жертва темными предателями, бандитами, подкупленными лжесоциалистами.

При штурме деревни Сладки, в Сибири, был убит юный коммунар Иван Ипатов. Ему было только восемнадцать лет, но он был революционер до мозга костей. Революционер-боец. С восемнадцатого года он защищал трудовую Россию от нашествия пьяных капиталом банд.

Он завоевывал право: свободно трудиться! Он пал в борьбе за это право.

Коммунары, теснее в ряды, скоро будет время, когда сгинет война, когда в мире будет царствовать только наш идеал — труд, за который умер юный герой — Иван Ипатов.

Весть в Златоуст дошла поздно. Ипатов умер от ран — по дороге в Шадринск.

Рядом с газетой лежала четвертушка серой бумаги. В ней сообщалось, что для перевозки тела Ивана Ивановича Ипатова из Шадринска в Златоуст выделен отдельный вагон.

Мария Петровна подошла к окну, провела ребром ладони по запотевшему стеклу. На улице ветер трепал плакат: «Все на помощь голодающим!»

Капало с крыши. Под ногами прохожих податливо хрупал снег. Они шли с лопатами, топорами, кирками. Иван Федорович тоже собирался на субботник, деньги от которого шли голодающим Поволжья. Газеты звали: «Убейте голод!», газеты спрашивали: «Там, на Поволжье, знаете, что едят?» — и отвечали: «Хлеб из глины, конского щавеля и лебеды. Там нет муки, там нет картофеля». Газеты просили: «Не убейте холодным равнодушием детей Поволжья!»

Поволжье ждало помощи, а с транспортом было плохо. И все же Ипатовым дали целый вагон.

Мария Петровна отошла от окна:

— Я не поеду, Ваня.

— Кто же поедет? — он остановился в двери.

— Давай отдадим вагон под пшеницу. Ведь если не посеют, что с ними будет?

— Но ты же собралась.

— Там тоже дети, — Мария Петровна скинула шарф и опустилась на лавку.

Эти имена вы встречали в книге

Баранов Анатолий Максимович

Когда в мае 1919 года подпольная организация Златоуста была раскрыта колчаковской контрразведкой, Анатолий Баранов был брошен в тюрьму. Пройдя через пытки и сибирские застенки, он в декабре 1919 года бежал к партизанам дальневосточного Приморья, а затем перешел в регулярную часть Красной Армии, где вскоре стал командиром.

С 1929 года А. Баранов снова в Златоусте, на партийной работе. В первые же дни Великой Отечественной войны ушел на фронт и пал смертью храбрых.

Кадомцев Эразм Самуилович

Эразм Самуилович вышел из замечательной семьи, давшей партии большевиков трех крупных деятелей — братьев Эразма, Ивана и Михаила, организаторов боевых дружин на Урале, лично известных Владимиру Ильичу Ленину и Надежде Константиновне Крупской.

В ноябре 1905 года Эразм Кадомцев начал реорганизацию подпольных боевых дружин, создал устав боевых организаций партии, утвержденный на 2-й областной Уральской партийной конференции РСДРП, был начальником штаба боевых дружин всего Урала.

В марте 1906 года он был вызван ЦК в Петербург и по указанию В. И. Ленина участвовал в реорганизации петербургских боевых дружин.

В 1908 году Э. С. Кадомцев был арестован и сослан на Печору. Через год бежал за границу. В 1914 году вернулся в Россию, вел революционную работу в царской армии.

В 1917 году Э. С. Кадомцев участвовал в проведении Великой Октябрьской революции в Уфе, восстанавливал боевые организации Южного Урала. В годы гражданской войны Эразм Самуилович был начальником Красной гвардии Южного Урала, командовал войсками против Дутова.