Владислав Лебедько - Хpоники российской Саньясы. Том 1

— Слушай, Коля, — не еби мозгу!

Через пару дней Коля уже сам пару раз был замечен в точном, емком и крепком выражении глубоких чувств…

Мой друг и ученик Школы Сережа Сакович пришел в группу семь лет назад. Тогда он был в звании подполковника и работал преподавателем военной кафедры одного из ВУЗов Питера. И вот, в одной из первых консультаций ему дали практику: «Цикличный бег». Это сильная и многогранная техника, но на вид очень простая и, для непосвященного глаза смешная: идет чередование бега и заниженной ходьбы в определенной пропорции (пропорция для каждого своя, но циклы небольшие — от десяти до пятидесяти шагов). Заниженная ходьба выглядит очень странно: многие прохожие оборачиваются в недоумении. А Сергей жил в Ломоносове и, обычно, возвращался с работы через парк. И он решил экономить время, выполняя «Цикличный бег» прямо по пути с работы. Возвращался он поздно, и первые несколько дней никто ему в парке не попадался. А тут, вдруг, видит Сергей, что обгоняет его человек, и так очень опасливо косится. Можно себе представить: подполковник в фуражке и при погонах идет вприсядку по ночному парку! Прохожий прибавил скорости. А тут, как раз, у Сергея закончилась фаза заниженной ходьбы и ему нужно переходить на бег. Он и побежал, невольно догоняя прохожего. Тот, — бедолага, припустил, что есть мочи. Сакович — добрая душа, кричит ему вслед:

— Не бойтесь! Я вас не трону!

Где там…

И, наконец, такой прикол: едем с ребятами в электричке: каждую минуту входят «коммивояжеры», к которым все привыкли, так же как и к легкому фону раздражения на них:

— Прошу прощения за очередное беспокойство! Предлагаю вам:

Осталась одна остановка до вокзала. Встаем и направляемся в соседний вагон. Открыли двери, встали. Я откашлялся, привлекая внимание: вагон притих. Тщательно чеканю каждое слово:

— Уважаемые господа! Просим прощения за очередной раз доставленное вам беспокойство!

Под гробовое молчание публики следуем в другой конец вагона. Там оборачиваемся, подмигиваем и выходим.

Многие глаза засветились. Были и улыбки понимания. Дай Бог, если хоть чье-то автоматическое восприятие чуть-чуть «разомкнулось»!

3. Терапевтические байки

Разгильдяйство в работе с людьми, на мой взгляд, одна из отличительных черт Российских «целителей». Не обошла стороной эта доля и меня. Пройдя еще до ПсихФака достаточно разнообразный, в этом отношении, Путь и как пациент, и как ученик, я, еще не имея Университетских «корочек», начал активно практиковать, как психотерапевт, чувствуя себя достаточно «крутым». Шел девяносто первый год: только что появились газеты бесплатных объявлений, и я был одним из первых, кто начал помещать туда регулярную рекламу. Пациентов было много, я брался лечить всех, кто бы ни приходил и с какими бы проблемами не обращался: будь то семейные неурядицы, язва желудка, фобия, депрессия, шизофрения: Во мне жила потрясающая уверенность в своих силах и в том, что любые проблемы разрешимы. Продолжалось все это безобразие года два — три, пока, наконец, Петр не предложил мне временно отойти от активного вмешательства в чужие жизни, что я и сделал, естественно, не без неких внутренних «ломок». Потом уже, через несколько лет, я снова вернулся к консультированию, но уже с совершенно иных позиций. Но, что интересно: в те лихие годы, интуитивно опираясь на свой богатый опыт пациента, я, несмотря на отъявленное разгильдяйство, не успел кому-нибудь сильно навредить, напротив именно это качество позволило мне даже принести, в ряде случаев, некоторую пользу. Не могу это приписать ни чему иному, как только везению и провидению, которые мне сопутствуют. Далее я приведу несколько примеров типично разгильдяйской терапии, приведшей к довольно сносным результатам:

Итак, я говорил уже, что по объявлению звонили и приходили люди с самыми разными ситуациями. И вот, однажды, раздался звонок в дверь, и в прихожей моей квартиры возник забавный коллектив: в центре находилась бабуля лет семидесяти, совершающая странные движения, а по бокам, поддерживая бабулю, тяжело дышали взлохмаченные мужчина и женщина, — как потом выяснилось, — дочка и зять. Видно было, что им пришлось изрядно потрудиться, чтобы втащить бабушку на третий этаж. Увидев меня, женщина робко произнесла:

— Вы доктор? Мы вот вам мамашу привели…

Смекнув, что с подобными ситуациями я еще не сталкивался, я, для пущей уверенности, приосанился и взял тон этакого дореволюционного профессора:

— Ну-с! Что тут у вас?

— У нее этот самый: остеохондроз. В общем, — боли очень сильные. Тише, тише мамаша, — обращаясь к старушке, издававшей сильные стоны, — вот доктор, сейчас он тебе поможет! Понимаете, доктор, — в поликлинике ничего не могут поделать. Может быть, вы возьметесь?

— Возьмусь, возьмусь, не беспокойтесь. Проведите бабушку в мой кабинет, а сами пока подождите на улице.

— А можно мы у вас пока подождем? На улице дождь…

Ситуация сложилась непростая. У меня было, конечно, некоторое представление о том, что такое остеохондроз, но что делать с этой старушкой, — я никакого понятия не имел. А дверь между кабинетом и столовой, где расположились родственники, была столь звукопроницаема, что там можно было услышать даже дыхание.

Бабулю посадили в кресло, я сел напротив, родственники перешли в столовую и принялись обсуждать «слишком молодого доктора» и сокрушаться, что, наверное, ничего не получится.

Старушка, тем временем издавала разнообразнейшие стоны и ни секунды не сидела спокойно: тело ее совершало очень сложные и замысловатые движения. Я посидел немного, пытаясь собраться с мыслями, затем спросил:

— Ээ… Что вы чувствуете?

— Доктор, касатик, миленький, говорите громче, я слышу плохо!

— Что вы чувствуете!!! — заорал я на всю комнату. В столовой затихли и насторожились.

— Доктор, помогите, касатик! Не могу уже, вся извелась! Позвоночник так и крутит, так и крутит!

Стало очевидно, что этот случай, — не вариант для утонченных психоаналитических бесед. Необходимо было точное действие, но какое? Старушка продолжала причитать и раскачиваться в кресле. Неожиданно и для нее, и для себя я вытянул руку, поднес ее почти к самому носу бабушки и тоном, не допускающим возражений, гаркнул:

— Спокойно! Смотрите на мою ладонь!

Старушка замерла, затихла и уставилась в мою ладонь. Подействовало! Минута — другая, чтобы оценить ситуацию и найти, что делать дальше. Замечаю на шее бабушки крестик. Сдвинув брови, кричу назидательно:

— Молитесь, потому что, когда я хлопну в ладоши, все пройдет!