Юрий Чернов - Судьба высокая Авроры

Пришли девушки, без которых, разумеется, не обходится ни один мужской праздник.

На торжественной части все соблюдалось, как заведено: и большой стол под красной материей, и президиум, и колокольчик у председательствующего, и микрофон на трибуне.

В выступающих тоже недостатка не было: от парткома, от завкома, от комсомола, от военкомата.

Потом поплыла по залу знакомая мелодия, тихо-тихо, как бы набирая разгон. Из глубины партера возникла песня, осторожно подхваченная залом.

Пели известную песню "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?".

Песня еще парила над рядами, когда Юрий Гришаев вышел на трибуну. Кто видел его, упругого, стройного, сплав мускулов и молодости, кто видел, как идет ему густая синева матросской фланелевки, как широкий ремень, перехватывая талию, подчеркивает его безупречный торс, тот навсегда запомнил своего земляка.

Выйдя из-за трибуны, все больше увлекаясь и увлекая других, говорил он об "Авроре", и сцена уже была как палуба корабля. Говорил он долго - Юра два года водит экскурсии, не новичок, а председательствующий забыл про свой колокольчик и про регламент...

Опять запели "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?". Песню пели все, а в зале сидели они, пять счастливчиков, которым вручили комсомольские путевки и которые будут служить на "Авроре"...

На Петроградской набережной кого только не видали! Кто только сюда не приходил и не приезжал! Вдоль набережной вытягивались вереницы изящных лимузинов, комфортабельных автобусов, запыленных машин, прошедших сотни километров. Звучала разноязыкая речь, здесь бывали люди всех рас и народностей - чернолицые, белолицые, желтолицые. Все они приезжали и приходили, движимые одним: побывать на "Авроре". Но в тот вечер произошло нечто необычное.

В намечавшемся мартовском сумраке еще ничего не было видно, но уже слышался нарастающий гул. Он плыл, приближался, напоминая грохот мощных танковых колонн, выходящих на парад.

Фонари не зажигали - был тот рубеж между уходящим днем и неродившимся вечером, когда можно обходиться без электричества.

Наконец свет фар заскользил по Петроградской набережной. Один за другим, с флажками на радиаторах, сверкая свежей краской, шли тракторы.

Длинная колонна - по нескольку машин в ряд - завладела всей мостовой. Движение прекратилось. Головной трактор остановился возле "Авроры". Вспыхнул летучий митинг.

Митинг длился считанные минуты. Рабочие Кировского завода отрапортовали: тракторы, построенные из сэкономленных материалов, прямо с конвейера пришли к "Авроре", чтобы отсюда взять курс на колхозные поля.

Грянул оркестр. Колонна снова тронулась в путь...

"Аврора" давно стала стартовой площадкой многих начинаний. Не раз ленинградские юноши и девушки в рубашках цвета хаки, с походными рюкзаками, с песнями, петыми на Ангаре и в Казахстане, на БАМе и Ямале, собирались на палубе крейсера, чтобы отсюда начать путь в таежную глухомань, на болотистые низины, в необжитые края, чтобы строить дороги, прокладывать мосты, возводить города!

22 апреля - в день рождения Владимира Ильича - "Аврора" во власти самых маленьких своих друзей. В этот день на груди их вспыхивают красные галстуки.

Скольким этот галстук повязал первый комиссар крейсера - Александр Викторович Белышев!

Апрель в Ленинграде чаще холодный и ветреный, чем погожий, но палуба белеет сотнями отутюженных сорочек. "Всегда готовы!" звучит над Большой Невкой. И потом, когда отряды проходят по палубе, когда уходят в жизнь самые юные, нет силы, способной заставить их застегнуть легкие пальто. Пусть обжигает ветер, подымая с реки холодные брызги, но пусть все видят матросы на корабле, прохожие на тротуаре, проезжие на мостовой - красные, красные, красные галстуки!..

Ни время, ни расстояния не могут остановить птиц - они возвращаются на свои гнездовья. Так и авроровцы: в какие бы дали ни забросила их судьба, стремятся к своему кораблю.

Леонид Александрович Демин долгие годы исследовал Берингово и Японское моря. В отечественной гидрографии не было человека, которому удалось бы составить описание двух морей. Таким человеком стал Демин.

Его именем назвали бухту в Чукотском море и группу островов в Малой Курильской гряде.

Леонид Александрович - один из ведущих создателей Морского атласа. Среди его наград - медаль лауреата Государственной премии и золотая медаль Ф. П. Литке.

Друзья свидетельствуют: инженер-контр-адмирал Демин всегда был чрезмерно загружен. Он, уплотняя сутки до крайности, любил повторять шутку:

- Один день может вместить два дня, а если хорошо постараться - три.

И все-таки, наперекор любым перегрузкам, он находил время, чтобы молча постоять на борту "Авроры", вслушиваясь в многоязычный говор и шум посетителей, радуясь неубывающему людскому прибою. Здесь возвращалась к нему молодость, на час-два он как бы опять становился тем мичманом, который пришел на "Аврору" в октябре семнадцатого.

А когда начались съемки кинофильма "Залп "Авроры", не было более ярого спорщика и ревнителя истины, чем Леонид Александрович. Он лишил покоя сценаристов и режиссеров, добиваясь беспощадно-строгой точности фактов, деталей, положений...

Жизнь соединила Демина с "Авророй" в такой день, такой год, когда решалась судьба народа, судьба России. Такое остается навсегда...

Причастность к судьбе "Авроры" как бы озаряет судьбу авроровца до конца его дней, кем бы и где бы он ни служил.

Взять, скажем, Василия Широкова, скромного матроса "Авроры", который в ночь штурма Зимнего был в боевом расчете Евдокима Огнева.

В мирное время Василий Широков вернулся к мирной профессии. Четыре десятилетия водил он караваны судов по великой Волге, по Оке и Каме.

В дни Отечественной войны Василию Широкову поручали самые опасные рейды. Однажды, в разгар боев за Сталинград, вел он в пылающий город караван со снарядами. Появились "юнкерсы". Широков приказал зажечь дымовые шашки. Завеса дыма, сдуваемая ветром, заволокла реку, как густым туманом. Василий Иванович повернул караван в тесную горловину протоки, берега которой щетинились зарослями леса.

"Юнкерсы" отбомбились впустую...

Авроровец всегда авроровец! Василий Иванович и сейчас, на девятом десятке своей жизни, не сидит без дела: его "школу" проходят коломенские ребята из клуба юных моряков...

Николай Васильевич Ратозий - из послевоенного поколения аврлэровцев. Накануне войны он жил на Черниговщине, в краю вишневых садов. Трудно угадать, как повернулась бы его жизнь, если б не дядя Алексей Шеремет, балтийский моряк, приехавший на краткосрочную побывку и поселивший в душе мальчика будоражащие мечты о море.

В сорок пятом Алексей Шеремет погиб: корабль, на котором он служил, торпедировала вражеская подлодка. На смену дяде приехал на Балтику племянник.