Записки незаговорщика - Ефим Григорьевич Эткинд

К сожалению, Ваша монография не отвечает этим высоким требованиям и не может вызвать удовлетворительного отношения к ней со стороны издательства.

Неприемлемым в Вашем труде является то, что современная литература, в частности поэзия, находится вне поля зрения автора. И это в книге, посвященной жанру стиха, в книге, призванной научить нашего современника пониманию поэзии.

В своем анализе Вы исходите из субъективного, личного восприятия поэтических ценностей, отдавая предпочтение страдальческим стихам Цветаевой и Мандельштама, проходя по сути дела мимо крупных явлений русской советской поэзии. Предвзятый и односторонний подход в выборе художественного материала лишает Вашу монографию главного — той научной убедительности, которая определяет ценность любого литературоведческого труда.

Совершенно справедливо указывает Ю. Андреев, что в Вашей работе из общего разговора о содержании поэзии в подавляющем большинстве случаев выпали такие элементы, как стремление поэта осмыслить не просто некие общечеловеческие категории, но категории социальные, политические, идеологические, национальные, что в книге ослаблена важнейшая тема — партийность, социальная страстность поэзии, ее гражданственность. Получается, что поэзия — абсолютная величина, вне зависимости от своего общественного назначения.

Имея в виду и другие существенные недочеты (см. рецензию Ю. Андреева, пятый пункт), мы считаем, что все они — результат крупных ошибочных положений методологического характера, которые легли в основание рукописи.

Из всего вышеизложенного совершенно ясно, что издательство не может принять Вашу работу к изданию и, следовательно, отклоняет ее.

Извините, что это заключение несколько задержалось.

С уважением

Директор Ленинградского отделения издательства «Советский писатель»

                         Г. Кондрашов

Главный редактор

                         А. Чепуров

ПРИЛОЖЕНИЕ 6

Главному редактору издательства

      «Советский писатель»

Валентине Михайловне Карповой

Уважаемая Валентина Михайловна, подтверждаю получение Вашего письма от 12 декабря 1972 года, а также приложенной к нему рецензии Л. И. Тимофеева на мою рукопись «Материя стиха». Прочитав оба документа, считаю необходимым сказать Вам следующее:

1. Рецензия Л.И. Тимофеева беспрецедентна. За мою довольно уже долгую литературную и научную жизнь я впервые сталкиваюсь с подобным отзывом, который отличается: а) полной произвольностью суждений, отсутствием каких бы то ни было доказательств или хотя бы попыток привести таковые; б) ошибочностью всех без единого исключения фактических ссылок или упреков — они опираются либо на недочитанную фразу из рукописи, либо на извращенное толкование моих мыслей и формулировок; в) раздраженностью, даже злобностью тона, какого, как правило, ученые и литераторы не позволяют себе, оценивая работы друг друга.

Я постарался изложить возражения на отзыв Л.И. Тимофеева, и прилагаю к настоящему письму свой ответ. Обращаю Ваше внимание, Валентина Михайловна, на то, что я не оставляю без ответа и мотивированного опровержения ни одного пункта рецензии, ни одного даже попутно брошенного упрека Л.И. Тимофеева.

2. В своем письме от 12 декабря Вы пишете: «Существеннейшие критические замечания, высказываемые Л. И. Тимофеевым, во многом совпадают с суждениями Ю. Андреева, рецензировавшего рукопись по просьбе Ленинградского Отделения издательства».

Понимаю, что Вам, как одному из руководителей издательства, хотелось бы, чтобы рецензии совпадали. Однако Ваше утверждение ни на чем не основано — недаром Вы ведь и не приводите доказательств. «…во многом совпадают» — пишете Вы. В чем же?

1) Главное возражение Л.И. Тимофеева формулировано так:

«Книга… последовательно антиисторична… Хотя бы минимум историчности в обращении с историко-литературным материалом в книге не соблюден».

В рецензии Ю.А. Андреева читаем:

«Свою методологию автор применяет с большим, чувством историзма, понимая, что поэзия, как все на свете, со временем меняется».

2. Л.И. Тимофеев:

«Эффектное заявление, что форма есть содержание, на самом деле сводит содержание к форме и отменяет понятие содержательности формы, примата содержания, из которого мы исходим, говоря о содержательности формы».

Ю.А. Андреев:

«Высокая квалификация, эрудиция и одаренность автора поставлены на службу утверждению и реальному доказательству того важного положения, что в подлинной поэзии форма — существенна и что сущность поэзии не проявляется нигде и никак вне элементов формы» и, ниже: «Автор выступает искусным и прекрасно вооруженным бойцом в защиту содержательной поэзии».

Как похожи оценки обоих рецензентов!

3. Л.И. Тимофеев:

«Нет в книге… систематического теоретического стержня, постановка проблем совершенно произвольна».

Ю.А. Андреев:

«Методология автора, проводимая им последовательно, позволяет неопровержимо, на основании аргументов, а не восклицаний, опровергать как приверженцев формального подхода к поэзии, так и тех, кто обедняет возможности поэзии, сводя ее роль лишь к иллюстрации уже известных положений».

Суждения обоих рецензентов совпадают, неправда ли?

4. Л.И. Тимофеев:

«…никак не аргументированная теоретическая платформа позволяет автору толковать с абсолютной произвольностью любые тексты» и далее — об «авторской манере субъективной интерпретации текста».

Ю.А. Андреев:

Автор — специалист, владеющий «анализом стихотворных произведений на таком уровне, которого до сих пор удавалось достичь весьма немногим исследователям в отечественном и зарубежном литературоведении». «Обилие поэтического материала, замечательная разноаспектность его анализа, убедительность общего вывода о неисчерпаемом богатстве поэтического познания мира составляют важнейшую особенность монографии Е. Эткинда».

Неправда ли, позиции рецензентов близки?

Оставим иронию. Уважаемая Валентина Михайловна, Вы зря написали фразу о том, что «существеннейшие критические замечания» Л.И. Тимофеева «совпадают с суждениями Ю.А. Андреева». Не только они не совпадают, но прямо противоположны этим суждениям. Вы ведь сами подытожили в своем письме рецензию Л.И. Тимофеева. Вы пишете: «…Отсутствие строго продуманной методологии, антиисторизм подхода к явлениям поэзии, крайне субъективный характер интерпретации поэтических текстов — не дают оснований для пересмотра решения Ленинградского отделения издательства, отклонившего рукопись».

Валентина Михайловна, Вы ошибаетесь. В рецензии Ю.А. Андреева, на которую Вы ссылаетесь, говорится не об отсутствии, а о наличии «строго продуманной методологии», не об антиисторизме, а о «большом чувстве историзма», не о «субъективном характере интерпретаций», а о таком уровне анализа, «которого до сих пор удавалось достичь весьма немногим исследователям в отечественном и зарубежном литературоведении».

Значит, Вы все же пересматриваете решение Ленинградского отделения издательства, отметая все доводы ленинградского рецензента и заменяя их совершенно другими. Вы это делаете, заявляя, что не видите «оснований для пересмотра»…

Итак, издательство сначала предъявляет автору одну группу обвинений, а затем, отменив первую, предъявляет другую группу иных обвинений, ничего общего с первыми не имеющих.

Складывается впечатление, что издательство хочет во что бы то ни стало уничтожить рукопись, расправиться с нею; издательству безразлична аргументация: пусть аргументы даже противоречат друг другу, лишь бы они помогали отвергнуть рукопись нежелательного автора.

Вам, Валентина Михайловна, хочется придать Вашему решению облик внешнего благообразия. Потому Вы пытаетесь изобразить дело так, будто возражения рецензентов совпадают, будто обе редакции «Советского писателя» единодушны… Настоящее письмо