Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

В то же время было бы неверным утверждать, что свидетели обвинения в прямом смысле этого выражения вообще отсутствовали. По первому делу это были, если можно так выразиться, «изобличители» по должности, занимаемой в налоговых органах. Естественно, после вынесения решений о привлечении к ответственности налогоплательщика по эпизоду с корпоративными налогами и заявления гражданских исков в части личных налогов вызванным в Мещанский суд сотрудникам подразделений ФНС РФ не оставалось ничего иного, кроме как прямо или косвенно при поддержке или подсказке прокуратуры говорить о налоговых нарушениях.

Что же касается второго дела, то здесь такого рода свидетелей можно разделить на две условные и весьма малочисленные группы. Первые – это обиженные ЮКОСом (или Ходорковским персонально – кому как нравится) по причине смены собственников и руководства в данном случае у конкретного предприятия ОАО «Томскнефть». Как выразился один из юкосовцев, их оторвали от кормушки и они решили этого не прощать. Таковых, на нашей памяти, было трое, и самый активный из них – некто Евгений Рыбин, чьи сомнительные откровения мы уже цитировали. По версии Юрия Бирюкова, именно Рыбин, легко перемещаясь зимой 2003 года из кабинета одного зама генпрокурора к другому, инициировал первые дела против юкосовцев[75]. Коль скоро речь зашла о Рыбине, то он был едва ли не единственным свидетелем за оба процесса, кто называл действия руководства ЮКОСа криминалом (и прокуроры этому никак не противились), относя к таковому продажу добываемой дочерними предприятиями нефти за пределы России по трансфертным ценам. Казалось бы, такой человек, не один год проработавший в сфере нефтедобычи, да еще выдвигающий столь серьезные обвинения своим конкурентам по бизнесу, должен «как рыба в воде» плавать в нефтяной тематике. Однако это было совсем не так. Вот выдержка из протокола судебного заседания от 19 октября 2009 года в части, где вопросы свидетелю стал задавать Михаил Ходорковский.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Скажите, пожалуйста, Вы занимались, насколько я понимаю, международными операциями с нефтью. И знаете ли Вы сорт Ural’s? Я извиняюсь за вопрос, но он необходим. Все равно что спросить у грамотного человека, знает ли он букву «а», я вынужден спрашивать. Вы сорт Ural’s знаете?

Свидетель Рыбин Е.Л.: Нет, не знаю, Ваша честь[76], не знаю, понятия не имею.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: А сорт Brent вы знаете?

Свидетель Рыбин Е.Л.: Тоже не знаю. Понятия не имею.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Давайте мы с Вами вернемся к технологии переработки нефти. Вот нефть поднялась на устье скважины, я использую Вашу терминологию, некондиционная нефть поднялась на устье скважины. Насосом, качалкой, не обсуждаем. Где происходит замер? И как, если Вы можете рассказать суду. Замер объема.

Свидетель Рыбин Е.Л.: Не знаю, забыл уже.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Установки «Спутник» при Вас ставились в «Томскнефти»? Не помните?

Свидетель Рыбин Е.Л.: И при мне тоже.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Что делает установка «Спутник»?

Свидетель Рыбин Е.Л.: Не знаю.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Установки предварительного сброса воды (УПСВ) в «Томскнефти» при Вас ставились?

Свидетель Рыбин Е.Л.: И при мне тоже.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Скажите, пожалуйста, нефть поднялась на устье скважины, так сказать, не знаем, как замерилась и попала на какую установку?

Свидетель Рыбин Е.Л.: Не знаю.

Подсудимый Ходорковский М.Б.: Вы же сказали, что Вы технологию знаете.

Свидетель Рыбин Е.Л.: Не знаю, забыл.

Вот как описывали очевидцы упоминание государственным обвинением в прениях сторон ставшие легендарными в своей одиозности показания этого свидетеля: «Дальнейшие рассуждения Рыбина вызвали шум в зале и всеобщий смех: Рыбин заявил, что “внутрикорпоративные цены – это криминал в случае подсудимых, а в любом другом случае это не криминал. Это нормально, когда люди пользуются корпоративными ценами… – под смех зала Шохин с трудом разбирал текст, – показывают прибыль, платят с нее налоги и так далее”. Судья Данилкин смеялся вместе со всеми. Не выдержав, засмеялся даже и Шохин».

Вторая группа лояльных к стороне обвинения свидетелей, по нашим наблюдениям, относилась к группе риска, с чем и была связана занятая ими позиция. Это либо люди, кому были предъявлены обвинения, либо те, кто обвинения мог получить в любой момент. По указанной причине они, как вариант, оказывали следствию содействие, не отражавшееся в официальных протоколах: путем подсказок, где могут храниться интересующие сторону обвинения документы, либо самим передавать имеющиеся у них архивы; рассказов о происходивших в ЮКОСе событиях и их участниках с целью сориентировать на круг подозреваемых и подлежащих выяснению у них вопросов. Другие, будучи вызванными для допросов к следователям, готовы были подтвердить едва ли не все, чего от них ожидали, не сильно заботясь о том, происходило ли таковое на самом деле. Очень показательными были такие допросы при ведении одновременной аудиозаписи, которую затем удавалось прослушать в суде. Создавалось четкое впечатление, что следователь сам уже всё знает и нуждается только в подтверждении со стороны свидетеля, чья роль сводилась исключительно к поддакиванию, фиксировавшемуся потом в протоколе. Уверенные в себе следователи, получив такую ожидаемую информацию, зачастую даже не удосуживались проверять ее при помощи приобщенных к делу документов. В результате ловить за руку таких свидетелейсоглашателей при допросе в суде было делом техники. Особенно если они в своих показаниях на предварительном следствии, положенных затем в основу фрагмента эпизода об «отмывании», путали продавца с покупателем либо называли местом подписания договора офис, на тот момент времени еще не существовавший.

Но, по нашим наблюдениям, и эти свидетели, вызванные в суд, прекрасно понимая, что от них хотят услышать прокуроры, обладали столь высокими знаниями и опытом в сфере, в которой трудились, что или сами по себе, или с помощью предъявляемых им документов говорили вещи, игравшие на руку защите и вновь, раз за разом, опровергавшие версии обвинения.

Естественно, что защите еще со времени первого процесса было известно, что одновременно ведущееся с протекающими судами предварительное расследование по «материнскому» делу позволяет следователям накануне визитов в суд приглашать к себе свидетелей и настраивать их на дачу нужных показаний, официально оформляя такое действо протоколом допроса. В Мещанском суде был случай, когда пришедший во второй половине дня свидетель признался, что он прибыл туда прямо из Главного следственного управления.