Юрий Рубцов - Генерал-фельдмаршалы в истории России

В мае 1739 г. князь был назначен московским генерал-губернатором, но преклонные годы заставили его уже в конце того же года просить об отставке.

И.Ю. Трубецкой – потомок великого князя Литовского Гедимина. В «Истории родов русского дворянства» его называют последним русским боярином, ибо в этом качестве он находился еще в окружении молодого Петра I, а умер в 1750 г. 82-х лет от роду [152] . Отец двух дочерей, имел в зятьях молдавского господаря Дмитрия Кантемира и принца Людвига-Вильгельма Гессен-Гомбургского, генерал-фельдмаршала ( см. очерк о Л.-В. Гессен-Гомбургском ). Кем из потомков ему действительно можно было гордиться, так это побочным сыном И.И. Бецким. Иван Иванович – известный просветитель и педагог времен Екатерины II, учредитель и первый президент Академии художеств.

Князь Никита Юрьевич Трубецкой (1699–1767)

Эпоха дворцовых переворотов, кроме иных последствий, повреждала умы и характеры тех, кто попадал в ее водоворот. Люди вроде бы вполне нормальные, совестливые и богобоязненные, если не ломались, то вдруг становились оборотистыми ловкачами, умевшими, как говорят на Востоке, протащить верблюда сквозь игольное ушко. Придворные партии в борьбе за власть пожирали друг друга, и выжить в такой обстановке больший шанс имели беспринципные, циничные, жестокие царедворцы, умевшие заискивать перед временщиками. Не откажешь в точности историку князю М.М. Щербатову, придумавшему особый термин для характеристики России того времени – «повреждение нравов».

Князь Никита Юрьевич Трубецкой – лучшая иллюстрация сказанного. Племянник генерал-фельдмаршала И.Ю. Трубецкого, он принадлежал к одному из старейших родов, происходившему из Литвы и Польши ( см. очерк о И.Ю. Трубецком ). Еще при Петре I отец, князь Юрий Юрьевич, направил его на учебу за границу. По возвращении из «немецкой земли» молодой князь был взят на службу в качестве царского денщика и в январе 1722 г. записан в сержанты лейб-гвардии Преображенского полка. В апреле того же года Никита Юрьевич женился на дочери канцлера Г.И. Головкина, Анастасии Гавриловне. О репутации, которую сумели завоевать молодые, говорит тот факт, что посажеными отцом и матерью у Трубецкого были Петр I и княгиня Д.М. Меншикова, а у невесты – А.Д. Меншиков и императрица Екатерина. Петр к тому же крестил двух сыновей князя.

Так уж сумел устроиться Никита Юрьевич, что ни один из правителей России, чьим современником он являлся, не отказывал князю в благоволении. Правда, цену за это приходилось платить изрядную. Современники свидетельствовали: чтобы не уйти в тень при Петре II, Трубецкому пришлось заискивать перед князем Иваном Долгоруким, любимцем императора. Ради этого Никита Юрьевич предпочитал «не замечать» все более настойчивых ухаживаний Долгорукого за Анастасией Гавриловной. Как писал М.М. Щербатов, ухаживания временщика не остались без успеха. Долгорукий нередко приезжал в дом Трубецких с компанией таких же повес, «пивал до крайности, бивал и ругивал» хозяина, а однажды «по исполнении над ним многих ругательств хотел, наконец, выкинуть его в окошко».

Потом, правда, Никита Юрьевич расквитался с ним руками другого временщика Э. Бирона: Иван Долгорукий, участвовавший в заговоре «верховников» против самодержавного правления Анны Иоанновны, окончил жизнь на плахе ( см. очерк о В.В. Долгоруком ).

Сам же Трубецкой, благодаря протекции родного дяди князя Ивана Юрьевича, вовремя ставшего в ряды тех дворян, которые призвали Анну Иоанновну «царствовать самодержавно по примеру прародителей», был пожалован в генерал-майоры и в подпоручики Кавалергардского корпуса, а с упразднением последнего стал майором лейб-гвардии Преображенского полка.

37-летним генералом он впервые в жизни попал на войну, в которой Россия сошлась с Турцией (1735–1739). Под пули и ятаганы Никита Юрьевич, однако, не спешил. Не торопил его и главнокомандующий Б.-Х. Миних, питавший большое расположение ко второй жене подчиненного – княгине Анне Даниловне. Готовясь к походу в Крым, Миних возложил на Трубецкого заготовку провианта для армии. Но тот дело провалил, в результате от голода и болезней в 1736 г. в Крыму погибло не менее половины армии ( см. очерк о Б.-Х. Минихе ).

Главнокомандующий, желая выгородить себя, объяснял это «жарким климатом и дурной степной водою». Круговая порука связала его с нерадивым помощником: Трубецкой не только не был наказан, но наоборот – повышен в чине. А в январе 1738 г. князь именным указом был назначен генерал-кригс-комиссаром, т. е. главным интендантом русской армии, и пробыл в этой должности до окончания войны. Ох, как пожалел потом Миних о своей беспринципности!

Когда в 1741 г. императрицей стала Елизавета, над Б.-Х. Минихом, А.И. Остерманом и М.Г. Головкиным (вице-канцлер) был устроен суд. Указанных лиц обвинили в попытке (после смерти Анны Иоанновны) поставить Бирона в нарушении закона регентом. Главой следственной комиссии был Трубецкой, ставший еще апреле 1740 г. генерал-прокурором Сената и действительным тайным советником. Он опять извернулся, как библейский змий, хотя сам участвовал в подготовке духовного завещания Анны Иоанновны, в соответствии с которым Бирон становился фактическим правителем государства. И именно из его уст сразу после кончины императрицы прозвучал текст декларации о назначении герцога курляндского регентом Российской империи. Верно служил Трубецкой временщику и в период его кратковременного регентства. Генерал-прокурор отличался от подсудимых только тем, что вовремя изменил Анне Иоанновне, Бирону и Анне Леопольдовне.

Теперь же Никита Юрьевич словно забыл обо всем этом, и Миниха судил строго. «Забыл» он и о том, что не сам по себе, а благодаря обвиняемому занял место генерал-прокурора. Беззастенчивость князя настолько возмутила старого солдата, что тот публично, в присутствии других членов суда уличил Никиту Юрьевича в бесстыдстве. «Я в одном только внутренне себя укоряю, – бросил Миних ему в лицо, – зачем не повесил тебя, когда ты занимал должность генерал-кригс-комиссара во время турецкой войны и был обличен в похищении казенного достояния. Вот этого я себе не прощу до самой смерти». Он предложил Трубецкому не утруждать себя дальнейшим допросом и на все вопросы самому дать такие ответы, которые пожелает, а он, Миних, подпишет все это, не глядя [153] .

Негласно присутствовавшая на допросе Елизавета Петровна стала свидетелем этого диалога, но давние услуги, оказанные ей князем, перевесили стремление к правде. Миних отправился в ссылку, а влияние генерал-прокурора Трубецкого стало как никогда значительным. Нет сомнений, что в этом выражалась плата благодарной императрицы за его участие в перевороте, вознесшем «дщерь Петрову» на престол. Трубецкой и его зять князь Черкасский заранее вступили в контакт с Елизаветой, когда она была еще цесаревной, и многое сделали для ее воцарения.