Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

18-го мы увидели о. Амухту, а 21-го находились в опасном положении между островами Унимаком и Уналашкой. Обстоятельства принудили нас подойти довольно близко к лежащему перед нами берегу; внезапно поднялся шторм и стал прижимать корабль к нему; уже считали мы погибель неизбежной, как ветер вдруг повернул.

Высокие, покрытые льдом горы, во множестве представшие перед нашими взорами, крайне изумили Каду; он никак не хотел верить, что это земля; в самом деле неудивительно, что он, видев доныне только малые, низменные, покрытые тучной зеленью острова, не мог признать эти огромные до облаков вздымающиеся ледяные массы за землю. Он ничему не удивлялся так, как снегу; чтобы удовлетворить свое любопытство, однажды, когда шел крупный снег, он стал ловить его руками; ужас объял его, когда снег мгновенно таял в его руках; с крайней недоверчивостью взирал он на всех нас и думал, что перенесен в страну волшебств.

24 апреля прошли мы при сильном южном ветре между островами Уналашкой и Уналгой и с трудом, после продолжительного лавирования, к ночи достигли гавани в то время, как опять поднялся жестокий шторм.

25-го рано утром нас посетил правитель Американской компании Крюков и предложил всю зависящую от него помощь. Байдары и все, что я заказал для моего путешествия к северу, были в работе, а в мае он ожидал затребованных с о. Кадьяка толмачей. Так как корабль требовал большой починки, то мы принялись за работу, разоружили[127] и совершенно выгрузили его, чего все путешествие не делали; это теперь было необходимо (особенно разоружение) из-за совершенной негодности такелажа. Мы нашли, что топы мачт погнили; бушприт, отломанную часть которого мы успели спасти, надлежало искусным образом починить, поскольку здесь не имеется леса для нового и сколь ни было это неудобно, ибо бушприт сделался короче и передних парусов нельзя было в бейдевинд так круто обрасопить, как требуется при противном ветре.

Медная обшивка в иных местах совершенно отставала, а в других висели листы, которые препятствовали плаванию; для исправления ее надлежало килевать «Рюрик». Мы бы не окончили все эти работы к надлежащему времени, если бы Крюков не пришел на помощь. В гавани все еще было по-зимнему, горы покрыты снегом, и термометр показывал в полдень только 3° тепла [3,75 °С]. Все время нашего пребывания здесь стояла большей частью ненастная погода, которая много мешала нашим работам. 27 мая прибыли, к величайшему нашему удовольствию, с Кадьяка оба толмача, которые уверяли, что понимают язык островитян, живущих к северу от Аляски. 31-го я отправил штурмана Храмченко на трехлючной байдаре для описи островов Акуна и Акутана; он употребил на это несколько дней.

4 июня. Издохший кит, выкинутый на берег, привел всех жителей в движение: алеуты бросились туда и прилепились к полусгнившей туше, как мухи к меду; смрад не позволял нам приблизиться к ней. По стреле, торчащей еще в ките, узнали, кто его убил и, следовательно, кто хозяин. Тому месту, на которое будет выкинуто такое сокровище, принадлежит часть его, и жители могут, не сходя с него, есть сколько можно, чем они беспрерывно и занимаются целые сутки. Часто случаются сильные ссоры между хозяином и теми, кто ест, из-за того, что эти последние не оставляют ему самые лакомые куски, то есть те, которые сгнили более прочих. К числу величайших лакомств на Уналашке принадлежат ласты тюленей, которые жители завязывают в пузырь, зарывают в землю и выдерживают там, пока они не превратятся в смердящий студень.

29 июня. Исправив все на «Рюрике», оснастив байдары и взяв с собой 15 алеутов, оставили мы Уналашку. Я высоко ценю готовность Крюкова в оказании нам всяческой помощи: он сделал все, что только было в его силах; для нашего питания он ежедневно снабжал нас свежей рыбой и даже велел убить одну из немногих коров, которых здесь имеет Американская компания. Матрос, у которого была сломана нога, уже начал ходить, но мое состояние было плохо: я все время страдал от боли в груди, и чем более мы подвигались к северу, тем вреднее влиял на меня холодный воздух; несмотря на это, я не терял духа и надеялся довершить свое предприятие.

Каду, которому нравилось пребывание на Уналашке, хотя воздух был не очень ему приятен, удивлялся, что на всем острове нет ни одного дерева, ни плодов хлебного дерева, ни кокосовых орехов. Он принимал живейшее участие во всем новом, что только видел; житье алеутов в землянках ему не нравилось; он говорил, что на Радаке и Улле гораздо лучше, и спрашивал нас, так ли живут и в С.-Петербурге. Мы так величественно описали столицу, что в нем родилось сильное желание поскорее увидеть ее. С удивлением и боязнью смотрел он набольших быков и проявил большую радость, когда узнал, что мясо этих животных мы едим каждый день на корабле. Мы спрашивали о причине его радости, и он признался, что полагал, будто мы едим человеческое мясо, опасаясь, что очередь дойдет и до него.

Надо сказать, что вскоре после отхода из Радака он видел, как открывали бочку с солониной; бычачий бок изумил его, и он вспомнил советы своих друзей, которые отклоняли его от поездки под предлогом, что мы едим черных людей; с того времени этот бедный человек считал себя корабельной провизией и с трепетом ожидал той минуты, когда настанет недостаток в продовольствии.

Наблюдения, произведенные в Уналашке: среднее из многих наблюдений определило широту деревни Иллюлюк 53°52'25'' с.; долгота, выведенная из множества взятых расстояний между Луной и Солнцем, 166°31'53'' з. Склонение компаса 19°24' О, наклонение магнитной стрелки 68°45'. Среднее из многих наблюдений определило прикладной час в 7 часов 30 минут; самая большая разность в высоте доходила до 5 1/2 фута.

30 июня в 5 часов пополудни показался о. Св. Георгия, к которому я хотел пристать, поскольку Крюков снабдил меня приказом для получения там некоторых нужных для нас вещей. Наступившая ночь не позволяла мне посетить остров еще сегодня, и я лавировал вблизи него под немногими парусами, а 1 июля на рассвете направил курс к северной, весьма низменной, оконечности острова. Обогнув ее, мы увидели большое число жилищ; берега были покрыты бесчисленным множеством сивучей, которые ужасно ревели. К нам пришла байдара с тремя человеками; находившийся на ней поверенный Американской компании повел меня в свое жилище, которое находилось частью под землей; вокруг этого дома было построено множество магазинов, в которых хранились меха сивучей и морских котиков.

На всем острове заселено только одно это место; здесь имеется 25 алеутов, присланных сюда с женами с Алеутских островов для ловли сивучей и морских котиков под надзором трех русских. Поверенный, который женат на алеутке, потчевал нас чаем в своем полуподземном жилище; потом мы пошли на берег, на котором не далее двухсот саженей от дома во множестве лежали сивучи. Они и морские котики пребывают во время спаривания на суше и безбоязненно нападают на каждого, кто только к ним приблизится; во всякое другое время они при первом появлении человека поспешно скрываются в море.