Михаил Михалков - В лабиринтах смертельного риска

— А может быть, кто-нибудь из его трех сыновей «подвязался» к абверу или гестапо?

— Вряд ли. Скорее всего, — сказал Белобородов, — машиной воспользовался кто-то из немцев-посредников, чтобы там, в Швейцарии, договориться с американцами о сепаратном мире. Пробил час, и крысы собрались бежать с тонущего корабля. Лично к вам тогда в Женеве эта машина, полагаю, не имела никакого отношения.

— А в городе Лисса?

— Там — вполне вероятно.

В зал ввели пополнение. Это была шайка уголовников, три человека. Настало время обеда. Уголовники пристроились к первой группе, шедшей за едой. Заключенных выводили в коридор, где через «кормушку» они получали в одну руку миску супа, в другую — миску с кашей и куском хлеба. Когда заключенный входил в зал, обе руки у него были заняты. Уголовники сразу смекнули наживу и, быстро съев свою еду, встали у входа в зал, встречая свою жертву. Человек входил, они набрасывались на его кашу и моментально ее съедали. Заключенный не мог себя защитить — обе руки были заняты, и он оставался без еды. Один немецкий полковник, лишившись каши и хлеба, поднял шум. В зал вошли охранники и, разобравшись, в чем дело, увели уголовников.

— Ну, как вам это нравится, — спросил я Белобородова.

— Меня они не тронули, уважают старость.

Обед кончился. Я присел рядом со старцем:

— А не хотели бы вы вздремнуть?

— Нет, обычно после обеда я бодрствую, не хочу полнеть, лишняя нагрузка на сердце… Ну что, молодой человек, вы, я вижу, любитель слушать приключенческие истории. О чем же вам рассказать? О Перл-Харборе, как японский адмирал Ямомото бомбил американскую базу военных кораблей? О Мата Хари или о покушениях на Гитлера и Сталина? На Гитлера покушались официально пять раз. Четыре раза немцы и один раз — боевики иностранных разведок. На Сталина — семь раз. Только перед Тегераном Отто Скорцени разработал три варианта покушения.

— Что бы вы не рассказали — все безумно интересно, — заметил я.

— Тогда слушайте. Я расскажу вам об одной военной операции, связанной с дезинформацией немцев. Эта операция спасла тысячи американских и английских военнослужащих. Секретный план родился в Англии перед высадкой американских и английских десантников на территории Италии и был разработан английской разведкой. Развивался он таким образом. Сначала англичане раздобыли мужской труп, при вскрытии которого можно было предположить, что человек утонул. Для этого мертвеца была сшита форма офицера специальной службы — майора английского генерального штаба. Форму снабдили соответствующими документами, положили в карманы фотографию якобы жены утопшего, ее письма из Парижа, два билета без корешков в театр принца Уэльского, датированные 22 апреля 1943 года, серебряный крест на серебряной цепочке — на шее, наручные часы, бумажник, в нем две пятифунтовые ассигнации, одну монету в полкроны, две монеты по шиллингу, пригласительные билеты в кабаре-клубы, авторучку, еще разные вещицы и счет (оплаченный наличными) на покупку в одном из известных лондонских магазинчиков. В портфеле, прикрепленном к руке «майора» цепочкой с замком, лежало письмо якобы от Мангомери к Эйзенхауеру (Мангомери сам на этом письме поставил свой автограф). В нем в частности говорилось: «…Дорогой Джо! Мои доблестные солдаты любят больше корсиканские сардины, чем сицилийское вино. Если ты тоже с этим согласен, то 28 апреля 1943 года вывеси в Анкаре на здании посольства рядом с американским флагом и наш английский флаг…» Англичане переправили «майора» — этого якобы курьера от Мангомери из морга в специальном охладительном костюме в Марсель, где тайно поместили его в подводную лодку, и стали ждать…

Когда над Гибралтаром был сбит немцами английский самолет, английская подводная лодка вышла в море и оставила «майора» в спасательном жилете в 3-х километрах от испанского берега на надувном пробковом спасательном кругу. Сильный ветер дул в сторону Испании, и вскоре труп был обнаружен испанскими рыбаками. Документы немцы срочно доставили в Берлин. Весть о «майоре» была опубликована. Испанцы хоронили «майора» с почестями, а тем временем гестапо и контрразведка детально изучала полученные документы. Кальтенбрунер, Гитлер и Шеленберг стали ждать 28 апреля и, когда в Анкаре в этот день рядом с американским флагом появился английский флаг, Гитлер дал приказ, и большую часть военного флота, две подводные лодки и две пехотные дивизии немцы перебросили с Сицилии на охрану Корсики. Сицилия была оголена. Эйзенхауер предпринял штурм Италии, надводные и воздушные десантные войска с африканских берегов атаковали немцев и взяли Сицилию, выиграв сражение малой кровью…

— Вот как работают профессионалы, — сказал Белобородов. — Разведка — это очень тонкая, опасная и тяжелая работа. Но все же, все же, — добавил он, — основные принципы западных разведок сильно отличаются от советских принципов. Западные разведки интересуются деньгами, голый расчет, отсутствуют убеждения, моральные устои, наблюдается частая перевербовка агентов. Резким контрастом западным разведкам противостоят советские разведчики. Примеров тому много…

(И только после войны я убедился в правоте слов Белобородова. Джордж Блейк, Рут Вернер, Клаус Фукс, Ким Фильби, Хейнц Фельфе, Абель, Раде, Треппер… Они на «тайной войне» жили честной, бескорыстной жизнью. Недаром говорил Рабле: «Знания без совести — крушение души».)

— Советская разведка, — продолжал старец, — одна из самых сильных и опытных разведывательных служб мира. Имеет свою славную историю, свои боевые традиции, свои методы. Она не имеет потребительского подхода. Главная ее задача: забота о безопасности своей страны и борьба за предотвращение войны. Все эти годы она была дерзко активной. Как мне кажется, в правительстве каждой страны были ее глаза и уши. Многие иностранцы, занимающие правительственные посты, по разным причинам работали на советскую разведку…

Слева от нас в противоположном углу зала раздался шум. Поссорились немецкие офицеры. Что-то не поделили или круто разошлись во мнениях. Я встал и прохаживался, делая разминку. Подойдя к двери, увидел немецкого полковника и майора. Полковник курил.

— Господин полковник, — произнес майор. — Разрешите постоять рядом и понюхать дым?

— Разрешаю! — ответил тот, но сигаретой не угостил.

Так они и стояли, один курил, другой нюхал дым.

В это время открылась дверь и чей-то голос произнес:

— Николай Соколов, на выход, с вещами!

— Это за мной!

Я простился со старцем, с Гансом Хельмом и вышел из зала.

В тот же день я улетел в Москву. На том же самолете летели несколько пленных немецких генералов и среди них царский генерал Краснов и его внук в форме майора немецкой армии.