Алексей Шахурин - Крылья победы

Конструкторское бюро А. С. Яковлева, самолетостроители, которые производили эти истребители, приняли меры по улучшению конструкции отдельных агрегатов самолета, улучшению его аэродинамики и т. п. Однако дело этим не ограничилось. Фронтовики предложили снять с Яка оборудование для ночных полетов, так как истребители вели бои только в дневное время, убрать кислородное оборудование, практически не применявшееся, оставить на самолете лишь одну пушку, увеличив ее боекомплект, а пулеметные установки ликвидировать и т.д., что, по их мнению, привело бы к облегчению самолета, увеличению его скорости и улучшению маневренности. На завод приехал командующий воздушной армией, откуда поступили эти предложения. Собрали митинг. Заводчане заверили летчиков, что уже через две недели улучшенные и облегченные самолеты пойдут на фронт. Слово свое саратовцы сдержали. А "як", облегченный почти на полтонны, стал грозой для "мессершмиттов". Гитлеровские летчики недоумевали: самолет вроде бы тот и не тот. Они неохотно вступали в бой с новыми "яками".

Сталин остро реагировал на неблагоприятные сообщения о недостатках самолетов, моторов или вооружения в бою. Хорошо, если перед вызовом успеешь переговорить по телефону с командующим или главным инженером авиации фронта, выяснить причины и, связавшись с заводом или с кем-либо из своих заместителей, отвечающих за выпуск той или иной продукции, продумать необходимые меры. Если же сделать этого не удавалось, то предугадать, чем закончится вызов к Сталину, было трудно.

Иногда только при входе в кабинет - по фуражкам в передней представляешь, кто там находится и какие вопросы могут возникнуть. А готовым нужно было быть ко всему, к ответу на любой вопрос. Правда, когда Сталин сам ставил какую-либо задачу или выдвигал предложение, можно было сказать:

- Разрешите посоветоваться с заместителями, конструкторами и заводами?

На это он обычно соглашался, но предупреждал:

- Только не очень долго почесывайте в затылках!

Зато ответ типа "не знаю" выводил Сталина из равновесия. Вспоминается случай, когда командующий ВВС и его заместители разъехались по фронтам как представители Ставки. За командующего оставался начальник Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского известный авиатор генерал Н. А. Соколов-Соколенок. Будучи одновременно членом Военного совета ВВС, я заехал в Управление и, зайдя в кабинет командующего, сразу понял, что Соколов-Соколенок в этом кресле впервые. Услышав его ответы на звонки, я посоветовал ему пригласить начальников управлений и решения принимать вместе с ними.

Только вернулся в наркомат - вызов к Сталину. Вижу, вызван и Соколов-Соколенок. Входим к Сталину. Я был в генеральской форме, но поздоровался, как обычно:

- Здравствуйте, товарищ Сталин!

Соколов-Соколенок вытянулся в струнку, щелкнул каблунами и четко доложил: такой-то прибыл по вашему приказанию.

Сталин не любил подобных представлений. Все, кто часто бывал у него из Генерального штаба или с фронтов, знали это и официального ритуала не придерживались.

Оглядев Соколова-Соколенка, Сталин поморщился и начал спрашивать, как идет формирование разных частей: истребительных, штурмовых, бомбардировочных, сколько имеется самолетов, как комплектуется личный состав. А Соколов-Соколенок отвечает лишь одно:

- Не знаю!

Это не знаю, другое не знаю...

- Как это не знаю! - возмутился Сталин.- Как вы можете приходить ко мне и отвечать на мои вопросы "не знаю". Да я вас немедленно арестую! Вы зачем там сидите?

Многие из поставленных вопросов я знал, в частности данные по комплектованию материальной части, и поэтому попытался доложить об этом. Но Сталин, не сбавляя тона, приказал Соколову-Соколенку:

- Чтобы не позднее чем через два часа все необходимые сведения были у меня в письменном виде!

Мы вышли из кабинета. В приемной Соколов-Соколенок, бледный и взволнованный, сказал, обращаясь ко мне:

- Это меня-то, Соколова-Соколенка, арестовать? Я заметил:

- А ты что думал? Давай скорее в ВВС, пригласи генерала Никитина, он все это знает, и готовь справку, не теряя времени.

Как-то в сентябре 1942 года мне позвонил Поскребышев и сказал, чтобы я срочно явился к Сталину.

- Жуков докладывает из Сталинграда,- сказал он,- что оружие на последних самолетах, поставленных в одну из авиадивизий, не стреляет. Почему?

Для меня это было полной неожиданностью.

- Не могу сейчас сказать, товарищ Сталин,- ответил я,- должен переговорить с заводом.

- Переговорите.

Прямо от Поскребышева я позвонил на завод. Оказалось, что и на заводе об этом ничего не знают.

- Мы все проверили перед отправкой, и все стреляло,- ответил директор. Тогда я сказал:

- Немедленно летите в Сталинград, разберитесь!

Вскоре мне доложили, что в одном дефекте виноваты "пушкари", вышла из строя небольшая пружинка на пушках, а в другом - завод. Были слабо натянуты тросы, которые приводились в движение гашеткой пушки, и она не стреляла. Прежде чем этот трос монтировать, полагалось как следует вытянуть, убрать "слабину". Но эту партию самолетов готовили в спешке и "слабину" выбрали плохо. На заводе еще тросы действовали, а когда самолеты попали на фронт, эта поспешность сказалась. Да еще были плохо термически обработаны специальные пружинки, которые ломались.

Сталин сказал, что дефекты надо немедленно устранить, но я уже позвонил в Наркомат вооружения и все, что было необходимо, передал на завод. В течение двух дней заводская бригада и вооруженцы исправили все да еще отремонтировали немало самолетов, с теми или иными поломками вернувшимися из боя. Жуков доложил Сталину о боеготовности авиадивизии, добрым словом отозвался о заводской бригаде.

Война подтверждала главное: наши самолеты выдерживали схватку с самолетами противника.

Боевые действия демонстрировали высокие качества и современный уровень советской истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации.

Осенью 1942 года в небе над Сталинградом появился новый советский истребитель - Ла-5, созданный конструкторским бюро под руководством Лавочкина. Самолет понравился летчикам. Фронтовые испытания истребителя, проходившие в исключительно напряженной обстановке, подтвердили высокие качества новой боевой машины.

С большим доверием относился к самолету Ла-5 будущий трижды Герой Советского Союза и маршал авиации И. Н. Кожедуб. Рассказывали, что, приходя на аэродром, Кожедуб по всей воинской форме приветствовал свою боевую машину. Вот его мнение об истребителе Лавочкина:

"Выполняя полет за полетом, я вроде сроднился с ним, узнал все его повадки. Не любил этот самолет, когда летчик допускал потерю скорости. Я учел его нрав. И он меня понимал, слушался. На нем я сбил 45 самолетов".