Игорь Каберов - В прицеле свастика

Огромного роста, косая сажень в плечах, светловолосый человек встречает меня на пороге своего дома. Я называю свою фамилию.

— Евгений Георгиевич, — смущенно улыбаясь, представляется он мне. — Знакомьтесь, пожалуйста, это Катя, моя супруга.

— Очень приятно, — говорит супруга и, прося извинить ее, спешит на кухню.

— А я, кажется, узнаю вас, — басит Евгений Георгиевич. — Вы тот самый летчик…

— Да, да, Женя, тот самый. Ваша мама просила в письме заехать за вами. Вот я и заехал.

Катя уже накрывает на стол, ставит рюмочки.

— Я за рулем, мне нельзя, — говорю я.

— Да что вы!.. Ну хоть по маленькой…

— Спасибо… Нет — нет…

Мы с Женей закусываем и, распростившись с Катей, отправляемся в путь. Дорогой он рассказывает мне, что работает мастером водопроводно-канализационного хозяйства. Работа ничего, ему нравится…

— Стоп, Женя, чуть было не проехали, — я притормаживаю машину. — Это же Клопицы!

— Да. Вон впереди деревня.

— Но аэродром-то… Теперь его нет…

— Тут когда-то летали учебные самолеты, — говорит Женя. — Теперь уже не летают…

Мы подъезжаем к тому месту, где когда-то стояла наша парусиновая обитель. Я выхожу из машины, смотрю на сосны, слушаю их шум и снова отдаюсь во власть воспоминаний.

— Вот с этого аэродрома, Женя, я и ушел десятого августа сорок первого года в полет. А приземлился возле вашей деревни, в поле, где ты нашел меня…

Немного не доехав до Большой Вруды, я загоняю машину в заросли и переодеваюсь.

— Надо, Женя, приехать честь по чести.

— Ну, правильно…

Он с интересом разглядывает мой мундир, ордена и медали.

Наконец мы въезжаем в деревню и останавливаемся возле дома Зинаиды Михайловны. Я выхожу из машины и вижу на крыльце пожилую женщину. Она одета по — праздничному. На груди у нее орден Трудового Красного Знамени и медаль Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства СССР.

— Зинаида Михайловна?..

Она по — матерински обнимает меня…

Слезы, растерянные слова…

Я обращаю внимание на валун у калитки. Раньше, помнится, здесь его не было. Зинаида Михайловна улыбается и прикладывает к глазам платок.

— Узнаете камень-то?

— Неужели тот самый?

— Да. Построила после войны дом и попросила тракориста привезти сюда с поля этот валун…

Мы идем в клуб. Там собралась вся деревня, от мала до велика. В зале негде яблоку упасть. Приехали гости из районного центра. Секретарь парторганизации колхоза А.Я.Власова открывает вечер. Она произносит небольшую вступительную речь и предоставляет мне слово. И вот я рассказываю о далеких днях войны, с благодарностью вспоминаю мужественных и добрых жителей деревни Большая Вруда, которые помогли мне в трудный час, читаю свою поэму «Месть». После меня выступает Зинаида Михайловна Петрова. Ее встречают аплодисментами. Сразу видно, что колхозники с большим уважением относятся к этой простой, доброй и работящей женщине. После войны она вступила в партию и не покладая рук трудилась, поднимая, восстанавливая разоренное колхозное хозяйство. Более сорока лет руководит Зинаида Михайловна сельской художественной самодеятельностью.

Рассказав, как мы встретились с ней в суровую военную пору, она умолкает и некоторое время стоит потупясь, преодолевая волнение, потом достает из кармана жакета сложенный вчетверо листок тетрадной бумаги и развертывает его.

— Разрешите и мне прочитать свое стихотворение…

Зал замирает. Как мне потом говорили, никто никогда не слышал, что Зинаида Михайловна пишет стихи.

Когда она начала читать, голос ее дрогнул, потом окреп, но в каждом слове звучало непередаваемое волнение.

Это было давно, двадцать лет уж прошло.В сорок первом году это было.Враг внезапно напал на родную страну,И пожарами все охватило.

На защиту страны наша армия шла.В небе бились с врагом самолеты.В тыл далекий страны отправлялись стада,Много было труда и заботы.

Наш родной самолет над селом пролетал,И в пути он с врагом повстречался.Бился долго с врагом и с подбитым крыломРядом с нашим селом опускался.

Все на помощь бежали, кто видел тот бой.Как бы с летчиком что не случилось!Хоть подбит самолет, жив остался пилот,Сердце храброе в нем сохранилось.

Враг сильней наступал, все бежали в леса.Летчик видел одно лишь страданье.И врагу отомстить за пролитую кровьОн поклялся тогда на прощанье.

Он сдержал эту верную клятву свою:Бил в сраженьях врагов смертным боем.Он за все отомстил — и за хату мою,И с войны возвратился героем.

Невозможно передать, с какой теплотой аплодировали Зинаиде Михайловне все собравшиеся в клубе. Особенно трогательно было видеть, как били в ладони ребятишки, сидевшие на полу перед самой сценой, как сияли их глаза, как преображало их лица выражение глубокого интереса и чистосердечного восторга.

Несколько позже мы сидели за гостеприимным столом в доме Зинаиды Михайловны.

Разговоры, воспоминания, слезы радости — не берусь, не в силах обо всем писать.

Много интересного узнаю я о жизни Большой Вруды, о ее прошлом и настоящем. Колхозники рассказывают мне, что останки сбитого мной «юнкерса» до сих пор валяются за деревней в болоте, возле тропинки, ведущей в ягодные и грибные места.

На другой день утром я иду в школу, куда меня пригласили пионеры. Иду и с интересом смотрю на все вокруг. Как непохожа ты, Большая Вруда, на ту прифронтовую деревню, охваченную пламенем пожара, которую я видел в грозном сорок первом! Стройные ряды новых домов, утопающих в зелени садов. Антенны телевизоров. В некоторых дворах стоят легковые машины, мотоциклы. Когда-то пыльная дорога, по которой я увозил из деревни свой самолет, оделась в асфальт. Возводится пятиэтажный жилой дом, заложен фундамент новой школы.

И все же ты меньше стала, Большая Вруда. Каждый второй твой житель погиб в тот трагический день 10 августа. А сколько мужчин не вернулось с полей войны!..

Но вот и школа. Сегодня канун нового учебного года. По этому случаю проводится торжественная линейка. Сияющие радостью детские лица. Белоснежные рубашки и блузки. Алые пионерские галстуки.

Я принимаю рапорт председателя совета дружины, поздравляю ребят с новым учебным годом.

Из строя выходит мальчик и объявляет решение совета о присвоении мне звания почетного пионера. Голубоглазая девчушка повязывает мне пионерский галстук, целует меня, салютует и бежит в строй. С трудом подавив волнение, я рассказываю ребятам о войне, о трагических днях Большой Вруды, о своих боевых товарищах. Рассказываю, смотрю на детей, сосредоточенно слушающих меня, и то и дело возвращаюсь к подспудной мысли: а ведь правы, правы те, кто настоятельно советовал мне написать обо всем пережитом. Написать книгу и подарить ее детям — нашей смене, нашей надежде и радости…