Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович

60

Флетчер, скорее всего, достоверен в этом известии: он посетил Москву в 1588—1589 гг. и не ошибается, как минимум говоря о том, что бесплодие царицы все еще не разрешилось.

61

Речь идет о середине 1586 года. Таким образом, если отсчитать семь лет, то получится вторая половина 1579-го или начало 1580 года.

62

Возможно, выкидыши или же появление мертвых младенцев. Петр Петрей сообщает, что у царицы Ирины Федоровны родилось «…много сыновей и дочерей, умиравших при самом рождении» (История о великом княжестве Московском. С. 270).

63

Собственно, драгоценные раки создавались тогда для мощей не только преподобного Сергия Радонежского, но и других русских святых. А. Л. Баталов полагает, что еще при Иване IV прослеживается «целостная, растянутая во времени картина», то есть фактически программа строительства храмов над мощами русских чудотворцев, получивших на соборах 1547—1549 гг. каноническое почитание. «Кроме того, и в местах, не связанных с их погребением или подвигами, при Иване Грозном возводятся посвященные им храмы». Что же касается Федора Ивановича, то он, «сооружая в конце XVI в. над гробами чудотворцев храмы… тем самым следовал своему отцу». Драгоценные раки, созданные в его царствование, также являются свидетельством осуществления этой программы (Баталов А. Л. Московское каменное зодчество конца XVI в. С. 20). Между 1584 и 1586 гг. начали изготавливаться раки для мощей святителей Алексия, Ионы и Петра, преподобных Пафнутия Боровского, Кирилла Белозерского, Макария Калязинского, а также Василия Блаженного — помимо уже упомянутой раки в Троице-Сергиевой обители (Пискаревский летописец. С. 199). Работы длились по многу лет, в ряде случаев они завершились только в царствование Бориса Годунова. Тот же Баталов связывает всю масштабную программу строительства рак с «молением о чадородии» (Баталов А. Л. Указ. соч. С. 24). Но данное предположение трудно доказать: стремление переложить мощи святых в драгоценные раки можно связывать и просто с благочестием царя.

64

Кроме того, Троице-Сергиева обитель получала от Федора Ивановича богатые вклады «по отце» его, Иване Васильевиче (2833 рубля 33 копейки в три приема), а затем и «по дщери», царевне Феодосии (600 рублей в два приема) (Вкладная книга Троице- Сергиева монастыря. С. 28).

65

По другим сведениям — в 7102 (1593/1594) г. (Пискаревский летописец. С. 196).

66

По другим сведениям — в 1387 году.

67

Надо полагать, в напоминание о том, что именно с митрополитом Алексием связывали основание здесь монастыря в XIV столетии.

68

Разумеется, участие Федора Ивановича в разработке архитектурного убранства для глав Покровского собора — не более чем гипотеза.

69

Имелся в виду другой юродивый, который, в отличие от Василия Блаженного, был еще жив: он бродил по улицам столицы с проклятиями в адрес Бориса Годунова на устах. О нем Флетчер пишет несколькими строками выше.

70

Впрочем, по иной версии, Василий Блаженный скончался еще в 1552 г., и, значит, вряд ли он мог упрекать Ивана IV в какой-то особенной жестокости: в ту пору опричнина еще не началась и до массовых казней было очень далеко.

71

О возобновлении Зачатьевского монастыря уже говорилось выше, что же касается основания Донского монастыря в Москве, то о нем будет рассказано в особой главе.

72

Подробнее об этом см. в главе об установлении патриаршего престола в Москве.

73

Возможно, царевна Феодосия уже появилась на свет, и у Бога испрашивается сын-наследник.

74

Царевна могла составить партию будущему наследнику русского престола, и одно это создавало угрозу для ее жизни. Подобный брак оказывался выгоден исключительно для Годуновых, а также родственных и союзных им аристократических родов. Семейства высшей знати — Шуйские, Мстиславские, Черкасские, Романовы-Захарьины-Юрьевы, — лелеявшие планы возвести своего представителя на трон, напротив, оказывались на шаг дальше от исполнения своих заветных мечтаний. Между ними и вожделенным престолом появилась маленькая девочка… Высока вероятность того, что царевну Феодосию «убрали» с доски большой политики в продолжение давней борьбы придворных «партий».

75

У В. Н. Татищева село, отданное Вознесенскому монастырю, именуется иначе — Чертен или Черепеть (Татищев В. Н. История Российская. Ч. 4. М., 1996. Т. 5, 6. С. 285, 375).

76

С. Ф. Платонов определил ее по кормовым книгам Иосифо-Волоцкого монастыря, где покойную царевну поминали именно в этот день (Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. М., 1994. С. 145, 380). Вместе с тем и эта дата может быть поставлена под сомнение: во Вкладной книге Троице-Сергиева монастыря указано, что Федор Иванович сделал вклад «по дщери» своей в сентябре 1593 г. Либо это писцовая ошибка, либо уже в 1593 г., в сентябре или несколько ранее, царевна Феодосия была мертва (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. С. 28). Еще в начале декабря 1594 г. царь принимал «цесарского» посла Варкоча и пировал с ним; как заметил С. Д. Шереметев, «по-видимому, тогда еще всё было благополучно, и царевна Феодосия была жива» (Шереметев С. Д. Царевна Феодосия Федоровна. С. 46—47). А уже в феврале 1594 г. персидскому и «цесарскому» дипломатам отказано в приеме у государя, поскольку он предается печали из-за смерти дочери. Предполагать, что на протяжении последних месяцев 1593 г. Федор Иванович «держался» и выходил на аудиенции к иностранным послам ради интересов державы, а потом утратил душевную крепость и отказался принимать их, было бы явной натяжкой. Но и полностью отвергнуть подобный вариант не представляется возможным, поскольку кончину Феодосии, быть может, какое-то время скрывали, опасаясь политических осложнений. Таким образом, вернее всего говорить о смерти Феодосии Федоровны в период между сентябрем 1593-го и январем 1594 года.

77

Арсений Елассонский, процитированный тем же С. Д. Шереметевым, говорит о 26 мая, но это источник не очень надежный, поскольку записки ученого грека составлялись через много лет после происходивших с ним событий и не опирались на дневниковые записи (Шереметев С. Д. Царевна Феодосия Федоровна. С. 11).