Леопольд Треппер - Большая игра

Полное доверие, которое мы питаем друг к другу, является наилучшим гарантом верности моего решения. Так что Джорджи направляется к Спаакам, посвящает их в подробности, и они заверяют ее в своей готовности сделать все возможное, чтобы помочь мне. В окружающем меня мраке засветился огонек… Клод приезжает ко мне в Сюрен. Как все-таки утешительно сознавать, что мы больше не одни. Самое безотлагательное — это найти безопасное тайное жилище, не имеющее никакого отношения к участникам движения Сопротивления. В этом мы единодушны. Вторая необходимость: восстановить и регулярно поддерживать контакт с Французской коммунистической партией.

Для начала нужно временно спрятаться хоть где-нибудь, ибо о дальнейшем пребывании в Сюрене не может быть и речи. Затем поскорее подыскать другое, более надежное пристанище. Дениза, знакомая Джорджи по школе танцев, передает ей ключи от своей мансарды на улице Шабанэ, куда мы вселяемся вечером 24 ноября. Между прочим, на этот вариант я соглашаюсь нехотя. Что-то заставляет меня усомниться в полной надежности Денизы. Вдруг мы и в самом деле лезем в волчье логово. Эту ночь с 24 на 25 я провожу в беспокойстве, никак не могу уснуть, чутко прислушиваюсь к малейшему шуму и с минуты на минуту жду появления этих господ…

Но настает заря, и с чувством истинного облегчения мы покидаем это сомнительное укрытие, чтобы отправиться к Спаакам. Предчувствия не обманули меня, и мы вправе поздравить себя, ибо Денизу арестовывают, и она буквально с ходу выкладывает все, что знает. Она сообщает адрес супругов Кейри. В награду ее тут же отпускают на волю. Теперь Паннвицу кажется, что цель — вот она! Свора набрасывается на виллу. Слишком поздно. И хотя месье Кейри остался дома, для победного улюлюканья все же никаких оснований нет.

Паннвиц пробует атаковать с другой стороны. Он расставляет новую ловушку, рассчитывая на крупную добычу. Считая Патрика моим сыном и узнав, где скрылась мадам Кейри с ребенком, он решает шантажировать меня. Паннвиц организует телефонный звонок: какой-то «сосед» сообщает мадам Кейри, что ее муж «сломал себе ногу» и ей необходимо срочно приехать. Глупый обман очевиден, и мадам Кейри, почуяв блеф, остается в Коррезе.

Но шеф зондеркоманды не обескуражен: что ж, решает он, ежели «сын» Отто не желает прийти к нам, то мы пойдем к нему. И он снаряжает экспедицию для поисков маленького Патрика в Коррезе…

Паннвиц не принимает за чистую монету демагогические, «успокоительные» речи доктора Геббельса, который в конце 1943 года прямо-таки вопит о своей уверенности в окончательной победе третьего рейха. Хорошо информированный о ситуации в Коррезе, находящемся буквально в центре опорных пунктов макизаров100, он разрабатывает и осуществляет настоящую военную операцию. Колонна грузовиков с вооруженными гестаповцами пускается в путь. Цель: задержание «опасного агента» «Красного оркестра», которому отроду только четыре весны.

Миссия завершается удачно. Паннвиц потирает руки. Поохотившись за мной две недели кряду, теперь он уже твердо рассчитывает поймать Большого Шефа, рассуждая примерно так: раз добрались до сына, доберемся и до отца. Проведенный им «тест» развеял последние остатки сомнений в моем отцовстве. Показывая Патрику мою фотографию, он просит мальчонку сказать, кто этот «месье», и малыш отвечает: «Это папа Нану». Но шефу зондеркоманды не известно, что Патрик просто «окрестил» меня «папа Нану», так же как мадам Кейри «мамочка Анни».

И хотя мне лично тупость Паннвица только на руку, я не на шутку беспокоюсь за судьбу малыша. С другой стороны, мне ясно, что Паннвиц пустится во все тяжкие, чтобы заполучить Джорджи. Впоследствии мы узнаем: мнения гестаповцев о том, как поступить с Патриком, разделились. Одни предлагали отправить его в Германию, другие предпочитали оставить его на месте, чтобы находился под рукой. И поскольку им все же было бы трудно заключить его в тюрьму, то они поместили его вместе с мадам Кейри в Сен-Жермене, точнее, в какой-то тамошний институт, реквизированный немцами. Там он оставался до января 1944 года, потом его перевели в Сюрен, где от Патрика не отходили ни на шаг, рассчитывая, что я, не выдержав столь длительной разлуки со своим «сыном», начну бродить вокруг этого городка и тогда меня можно будет схватить. Паннвиц основательно ошибся. Теперь я спрятан у Спааков. Но при всем моем доверии к этим людям остается фактом, что их «тайник» наименее надежный из всех, в которых я находил прибежище после моего побега. Я знаю, что супруги Спаак участвуют в движении Сопротивления, но в какой степени, в какой роли? В частности, Сюзанна занята в нескольких видах подпольной деятельности. В 1942 году она посвятила себя делу спасения еврейских детей, активно участвовала в национальном движении против расизма, но мне неизвестно, что вдобавок к этому она сотрудничает еще и с несколькими голлистскими и коммунистическими организациями. Не задумываясь о грозящей ей опасности, она участвует в самых рискованных акциях. То есть она как бы очень «на виду». Поэтому мы приходим к выводу, что лучше нам с ней расстаться, и проводим две последующие ночи в одной из церквей, близ Лувра. На сей раз нас приютил пастор, прежде размещавший у себя еврейских мальчиков и девочек, которых Сюзанне Спаак удавалось вырвать из когтей немцев. Из церковной часовни стараниями все тех же супругов Спаак я попадаю в дом для престарелых… Это место окажется, пожалуй, одним из лучших укрытий от гестапо, но от слова «престарелый» у меня мурашки пробегают по телу…

26. ДУЭЛЬ С ГЕСТАПО

Мне тридцать девять лет, я руководитель «Красного оркестра», и вдруг — будь добр! — разыгрывай из себя более или менее пожилого пенсионера в тихом доме, точнее, в «белом доме», что находится в Бур-ля-Рэн. Но иного выбора у меня нет, и я решаю выдавать себя за больного пенсионера, нуждающегося в постоянном уходе. А для ухода нужна сиделка. Присутствие Джорджи исключено, поэтому мы прибегаем к услугам мадам Мэй, вдове довольно известного шансонье, ненавидящей нацистов и готовой участвовать в подпольной борьбе. Эту редкую птицу обнаружила Джорджи (в подобных обстоятельствах очень трудно найти женщину, на которую можно положиться и которая готова пойти на такой огромный риск). Для окружающих людей она будет старой теткой, не чаящей души в своем племяннике. В действительности она служит связной…

Мои первые дни в «белом доме» проходят безмятежно, но постепенно я замечаю, что нескольким пенсионерам, так же как и мне, довольно трудно удается изображать из себя милых старцев. Ряд признаков выдает их возраст и какой-то совершенно иной статус бытия. Так же, как я — и это беспокоит меня, — они, по-видимому, вынуждены прятаться от немцев… Атмосфера в доме сердечная, однако каждый его обитатель держится на известном удалении от других, словно подозревает своих соседей в неумении хранить тайну. Каждый принимает пищу в своей комнате. В общем, скажем прямо — довольно странный дом для престарелых…