Жаклин Паскарль - Как я была принцессой
Услышав об этом, я вырвала трубку у Дэвида Абрахама и очень решительно заявила Руттеру, что ни при каких условиях сенатор Эванс не должен соглашаться, если правительство Малайзии попытается навязать ему какую-нибудь сделку: например, отдать одного ребенка в обмен на обещание не препятствовать выезду другого. Хорошо зная Бахрина и то, насколько сын для него важнее, чем дочь, я не сомневалась, что в крайнем случае он попытается выдвинуть такие условия. «Не смейте ни на что соглашаться, не спросив у меня! Не смейте! – кричала я в трубку. – Ради бога, скажите мне, где мои дети!»
Когда разговор был закончен, мы несколько минут молчали, ошеломленно глядя друг на друга и пытаясь понять, что нам теперь предстоит. Случилось то, что ни в коем случае не должно было случиться – детей увезли из Австралии, несмотря на то что Федеральная полиция так упорно заверяла меня в обратном.
Ясно, что в первую очередь нам надо добиваться, чтобы индонезийский суд вынес постановление, запрещающее Бахрину покидать страну, но для этого необходимо знать, где именно он находится: Индонезия располагается на сотнях островов. Без содействия нашего правительства найти их будет так же трудно, как иголку в стоге сена. Судя по всему, в Министерстве иностранных дел знают гораздо больше, чем сообщают нам, и я совершенно не могу понять, почему они так упорно не желают нам помочь. Разве главная обязанность государства – это не защита его граждан? Я горжусь тем, что могу назвать себя австралийкой, но ведь патриотизм – это не только возможность демонстрировать паспорт с гербом своей страны. Патриотизм – это уверенность, что государство сделает все возможное для того, чтобы защитить своих граждан, особенно если эти граждане – беспомощные дети. А сейчас мне кажется, что моих детей просто продают в рабство в обмен на подпись на торговом договоре.
Остаток ночи прошел в бесконечных телефонных переговорах. В начале второго к нам приехал Роб Гелл с еще одним мобильным телефоном, и мы тотчас же начали звонить во все концы Австралии, надеясь найти какие-нибудь способы надавить на правительство и заставить его поделиться с нами необходимой информацией. Мы с Яном будили политиков, профсоюзных деятелей, дипломатов и журналистов, Лилиан и Джон набрасывали черновики юридических документов, а Джордж и Дебби снабжали их именами и фактами.
Я разыскала Малколма Фрэйзера, бывшего премьер-министра Австралии, в его загородном доме. Несмотря на то что мой звонок поднял его с постели, он внимательно выслушал меня и пообещал, что нажмет на все рычаги и постарается раздобыть для меня нужные сведения. Потом нам удалось дозвониться бывшему министру иностранных дел, и тот сказал, что не одобряет позицию правительства по данному вопросу и тоже сделает все, чтобы нам помочь. Я рассказала о сложившейся ситуации известному профсоюзному лидеру Джону Хафпенни, и он, как и остальные, проявил сочувствие и обещал нам свою помощь. Лидера сенатской оппозиции и министра иностранных дел теневого кабинета мы нашли в его собственном доме в Аделаиде, на юге Австралии, и он сказал, что поговорит с несколькими знающими людьми и потом перезвонит нам. Ни один из деятелей лейбористского правительства, с которыми мне удалось связаться, не выразил желания помочь, возможно, потому, что я слишком откровенно высказывалась о нерасторопности и равнодушии властей. Брайан Бурдекин, уполномоченный представитель ООН по правам человека, сказал, что пока не знает, чем сможет помочь в нашей ситуации, но займется этим вопросом немедленно. Уже под утро мы с Яном позвонили домой руководителям службы новостей Десятого и Седьмого телеканалов Нейлу Миллеру и Дэвиду Бродбенту. Может, хотя бы давление прессы заставит правительство шевелиться.
Звонки, звонки и снова звонки. Я не собираюсь сдаваться. Я буду звонить, умолять, просить, требовать, клянчить и шантажировать до тех пор, пока не добьюсь того, что мне необходимо для спасения Шах и Аддина. Интересно, чего ожидает лейбористское правительство? Что я забьюсь в угол и поспешу признать свое поражение? Аддин и Шахира – мои дети, вся моя жизнь. Я люблю их гораздо больше, чем себя. Я не успокоюсь, пока не заставлю власти признать, что член королевской семьи из соседнего государства похитил двух маленьких граждан Австралии, грубо нарушив австралийские законы и наплевав на постановление австралийского суда. Я привыкла считать, что главная обязанность членов правительства – защищать своих граждан и заботиться о соблюдении законов. Сенатор Гарет Эванс еще не знает, что его ждет. Он сто раз пожалеет о том, что связался с матерью, детям которой угрожает опасность.
В одной из сегодняшних газет появился комментарий известного аналитика и специалиста по Юго-Восточной Азии: «Эта проблема может быть решена только путем дипломатических переговоров между двумя правительствами. Но, даже если малазийское правительство придет к соглашению с австралийским, его решение не будет обязательным для королевской семьи, потому что, согласно конституции, в Малайзии члены правящей династии стоят над гражданским законом». Другая газета процитировала ресторанную певичку Элми, заявившую: «Надеюсь, Жаклин скоро забеременеет от своего нового мужа и у нее родятся новые дети», – весьма выразительная иллюстрация того, что эта женщина понимает в узах, связывающих мать и ребенка. Не говоря уже о том, что из-за эндометриоза и миомы я, возможно, уже никогда не смогу иметь детей. Да и в любом случае ребенок – это не предмет обстановки, который можно легко сменить, если старый пришел в негодность, а совершенно особенное, живое, дышащее человеческое существо.
В середине дня в нашем доме состоялась большая пресс-конференция для всех средств массовой информации. Микрофоны, непрерывные вспышки, вопросы, вопросы, вопросы… Слава богу, что у нас есть друзья. В них вся моя сила. Рик Уиллис делает все, чтобы хоть немного облегчить нам жизнь. Он взял на себя подготовку нашей еженедельной радиопрограммы, чтобы мы могли все свое время посвящать только поискам детей. Не знаю, как я смогу отблагодарить его.
Факсом отправила письмо в Комитет ООН по правам ребенка. Надеюсь, они не задержатся с ответом.
Сейчас самое главное – не дать Бахрину переправиться из Индонезии в Малайзию. Это наш последний шанс спасти детей. Эти две страны находятся так близко друг к другу, что все зависит только от быстроты наших действий. Как только Аддин и Шахира окажутся в Малайзии, наши шансы вернуть их в Австралию составят от силы один процент. Я разложила на полу все школьные атласы и карты Скай. Не знаю, какая от этого польза. Смотрю на изображения Индонезии и Малайзии и при помощи телепатии пытаюсь определить, где мои дети. На карте расстояние между этими странами не больше двух сантиметров – пара сотен миль, для самолета совсем ерунда.
