Виктор Цвиркун - Соратник Петра Великого. История жизни и деятельности Томы Кантакузино в письмах и документах

Марш корпуса вглубь Молдавии и Валахии начался 2 июля, после переправы через Прут[128]. Продвижение его было достаточно быстрым, поскольку уже на третий день связь с ним едва поддерживалась, а с началом военных действий на Пруте и вовсе прервалась[129]. Однако высокий темп марша отнюдь не значит, что он был легким. Уже в первых донесениях к царю К.-Э. Ренне рапортовал о том, что «нынешний марш в фураже зело нужен <нуждается. – В.Ц.>, ибо вся трава потравлена [саранчой]», а также о наличии множества «безводных мест» по пути следования[130].

Двигаясь «с поспешанием на Браилу», корпус прошел через селения Хушь, Бырлад и 8 июля остановился в местечке Фокшаны[131]. Здесь полки пополнили фуражные и продовольственные запасы, приобретя у местных жителей 104 меры пшеницы, ржи и ячменя, а также «хлеба и вина волосского на 58 рублей, 26 алтын и 4 деньги»[132].

На следующий день, находясь в деревне Распопы, генерал выдал Томе Кантакузино 1 000 рублей для раздачи жалования офицерам и рядовым новосформированных в пути хоронгвей, «а именно: на сербскую одну и на две волосские – полковнику одному, ротмистрам – трем, поручикам – трем, хорунжим – трем, рядовым – 180 человекам»[133]. Таким образом, в марше к Браиле к корпусу генерала К.-Э. Ренне присоедились еще три легкоконные хоронгви численностью 193 человека, набранные Т. Кантакузино.

Продолжая движение на юг, корпус 10 июля достиг Максименского монастыря, где, помимо отдыха и пищи, получил ценные сведения о Браильской крепости и системе ее укреплений, а также данные о составе и численности ее гарнизона, возглавляемого Дауд-пашой[134]. Дополнительную информацию как о защитниках крепости, так и о неприятельском войске сообщали языки, захваченные разведывательными партиями молдавских полков[135].

Оценив обстановку, генерал К.-Э. Ренне принял решение выступить на следующий день к Браиле, оставив багаж и обозы под защитой монастыря. Около 11 часов дня войска приблизились к крепости, после чего генерал отдал приказ молдавской кавалерии атаковать неприятеля, засевшего в палисаде. При поддержке конно-гренадерского и Сибирского драгунского полков, легкоконные части, руководимые Т. Кантакузино, стремительным ударом выбили турок из палисадов и заставили их отступить под крепостные стены[136].

На протяжении следующего дня шло интенсивное приготовление к штурму. С наступлением темноты спешившиеся кавалерийские полки русской армии совместно с молдавскими, валашскими и сербскими легкоконными хоронгвами начали атаку вражеских укреплений. В течение всей ночи шел кровопролитный бой, в результате которого неприятель был выбит из окопов.

Преследуемые с флангов драгунскими полками под командованием генерал-майора Луки Чирикова и полковника Соловцова, а также легкоконными хоронгвами Т. Кантакузино, турки «обратились в побег», едва успев укрыться за крепостными стенами[137].

Утром 14 июля трехтысячный гарнизон Браильской крепости, не возобновляя военных действий, принял условия капитуляции[138]. Ее защитникам (за исключением коменданта) вместе с женщинами и детьми разрешалось, сложив оружие и боеприпасы, беспрепятственно покинуть крепость и перебраться на другую стороны реки.

Согласно реляции генерала К.-Э. Ренне, направленной царю после взятия Браилы, при штурме крепости неприятель потерял убитыми и раненными более 800 человек. Потери русских составили 100 убитых и 300 раненых драгун[139].

К сожалению, в реляции К.-Э. Ренне не были упомянуты потери, понесенные молдавскими, валашскими и сербскими полками и хоронгвами под началом Т. Кантакузино. Однако, поскольку они участвовали во всех авангардных боях, а во время штурма Браилы шли бок о бок с русскими полками, их потери могли быть не меньшими, если не большими.

Ярким контрастом вышеприведенным фактам выступает утверждение известного румынского историка Н. Йорги о том, что после того как корпус генерала К.-Э. Ренне подошел к Браильской крепости и окружил ее, «напуганные турки по доброй воле сдали крепость на условиях свободного и беспрепятственного выхода из нее гарнизона, женщин и детей, и переправы их на другой берег Дуная»[140].

Взятие Браилы стало одним из ярчайших эпизодов всей Прутской кампании, однако воспользоваться одержанным успехом русскому командованию уже не представлялось возможным. Ни генерал К.-Э. Ренне, ни его соратники не знали, что на реке Прут еще за два дня до штурма и капитуляции турецкой крепости между Россией и Османской империей был заключен договор о мире.

Только 17 июля в Браилу прибыл царский посыльный с сообщением о прекращении военных действий и указом полкам оставить крепость, вернуть отобранные вещи и оружие ее защитникам, а самим «немедля выступить» на соединение с главной армией[141].

Известие о поражении русских войск на Пруте и заключенном мирном договоре с Мехметом Балтаджа-пашой застало Т. Кантакузино в родовом имении, куда он прибыл сразу же после капитуляции Браилы.

Опасаясь мести и преследования со стороны турецких властей, а в еще большей степени – от своего кузена, валашского господаря, он вынужден был покинуть семью и дом и тайно бежать за пределы княжества. Единственным местом пристанища ему могла служить Россия, куда он, минуя Трансильванию и Польшу, и направился.

В отличие от Австрии и Польши, мест традиционной миграции опальных или преследуемых властями молдавских и валашских бояр, только в пределах Российского государства он мог рассчитывать на безопасность, кое-какую материальную определенность и соответствующее его рангу социальное положение.

Томе Кантакузино было доподлинно известно, что 29 июля 1711 г. в лагере при Могилеве Петр I подписал указ о пожаловании ему чина генерала-майора от кавалерии[142]. Принимая во внимание тот факт, что во всей русской армии в описываемое время в таком звании состояло около 20 человек[143], несложно представить, каким уважением в обществе пользовался его обладатель.

Бегство Т. Кантакузино в Россию без семьи, в одиночку, имеет и другую причину. Обладая в Валашском княжестве «многочисленными имениями – домами, селами, пастбищами, пашенными угодьями»[144], он отнюдь не намеревался расставаться с ними. Еще до своего отъезда из княжества он передал оставшуюся в родовом поместье жену с имуществом и владениями под опеку ближайших родственников, всесильных бояр Константина и Михая Кантакузиных. Тем самым он до лучших времен обеспечил безопасность и сохранность собственности[145].