Михаил Калашник - Испытание огнем

- Давно стали снайпером? - спросил я.

- Винтовку с оптическим прицелом командир вручил мне пять дней назад.

- Где научились метко стрелять?

- В горах, товарищ полковой комиссар. Все грузины, живущие в горах, немного охотники. Ну и я тоже.

- Где до войны работали?

- В колхозе, чаеводом. Собирался учиться на бригадира-механизатора, да война помешала.

- А какое у вас образование?

- Всего четыре класса. Не пришлось учиться, товарищ полковой комиссар. В нашем ауле лишь начальная школа. Семилетка далеко - в зимнюю пору туда трудно добираться. Да и работать надо было: дома - больная мать, сестренки.

- Как вы думаете, Арсен, выстоит ваша рота, если немцы снова полезут?

- Выстоит, товарищ полковой комиссар, обязательно выстоит, должна выстоять. Народ у нас в роте отважный - русские, грузины, украинцы, белорусы, узбеки - все смелые ребята. Помогут нам выстоять и родные горы.

Да, такой не дрогнет в бою, будет стоять насмерть и непременно выстоит. За спиной у него родной дом, родной аул, и он готов сделать все, чтобы не пустить врага в Грузию.

Свое обещание - к 25-й годовщине Октября утроить боевой счет комсомолец Татакашвили выполнил. К 7 ноября в его снайперской карточке значилось 55 уничтоженных гитлеровцев.

Вот еще одна старая запись:

"Командир 83-й морской стрелковой бригады подполковник Д. В. Красников. На фронте с начала войны, сражался в Севастополе. Говорит, что дело, похоже, идет к лучшему. Сейчас важно задержать врага и перемолоть его войска. В горах для этого отличные возможности. Настроение среди личного состава бригады боевое".

Я уже знал, что 83-я морская стрелковая бригада не раз отличалась в боях. Ее командиры и краснофлотцы мужественно дрались у станицы Крымской, на подступах к Верхне-Баканской, на горном перевале, у стен Новороссийска и в самом городе. Вместе с другими частями армии они остановили наступление врага в районе цементного завода "Октябрь" и продолжали успешно сдерживать натиск гитлеровцев.

Тогда же мне довелось побеседовать с начальником политотдела бригады батальонным комиссаром А. А. Зараховичем и военкомом старшим батальонным комиссаром Ф. В. Монастырским. Оба они с гордостью и восхищением говорили о беззаветной отваге краснофлотцев, о том, что на суше моряки сражаются так же умело, как и на море.

В бригаде хорошо была организована партийно-политическая работа. Стараниями Монастырского, Зараховича, политработников, партийных и комсомольских активистов краснофлотцы твердо знали свои задачи, были в курсе событий, происходивших на фронте и в тылу.

Несколько полустершихся строчек, написанных карандашом во время беседы с бойцами и командирами 280-й отдельной разведывательной роты 216-й стрелковой дивизии:

"Командир роты старший политрук Николай Бабанин. На фронте около года. О личном составе роты говорит: "Народ подобрался хороший, орлы ребята, смелые и дело знают отлично". О противнике: "В тылах у немцев много раненых, госпитали переполнены. Нахальства у гитлеровцев поубавилось: крепко их тут, в горах, потрепали. Почаще нам надо контратаковать фашистов, чтобы окончательно сбить с них спесь. По всему видно, наступать на широком фронте они уже не в состоянии, не хватает силенок. Опасаются, как бы мы не перешли в наступление".

Встречи, беседы - сколько их было у меня в те дни!

Разговариваю со старшиной И. И. Жадобиным. С пятнадцатью краснофлотцами он держал оборону на одном из участков возле цементного завода, четыре часа сдерживал целую вражескую роту и не пропустил, выстоял. Коммунист Жадобин, командир группы, в том бою лично уничтожил 11 гитлеровцев.

В 77-й стрелковой дивизии начальник политотдела батальонный комиссар Усейн Джавадов передал мне залитый кровью комсомольский билет лейтенанта Г. В. Гречишникова. В билете записка: "Если умру, считайте меня коммунистом. Ужасно хочется жить, учиться, работать, но я, не задумываясь, отдам жизнь за Родину. Приказ товарища Сталина для меня закон. Ни шагу назад не отступлю".

- Настоящий богатырь. Дрался и умер как большевик. Достойный был человек, - взволнованно говорил Усейн.

Опытный организатор и воспитатель, член партии почти с двадцатилетним стажем, Джавадов до войны жил и работал в Баку, занимал крупный партийный пост, прекрасно разбирался в людях, высоко ценил в них благородство, самоотверженность, беззаветную преданность делу партии. Комсомольца Гречишникова он хорошо знал и, вероятно, поэтому рассказывал о нем с таким воодушевлением и одновременно с таким чувством горечи в связи с его безвременной гибелью, словно речь шла о родном сыне.

От него я узнал, что взвод бронебойщиков под командованием Гречишникова прикрывал дорогу. На позиции петеэровцев двинулись вражеские танки. Два часа кипел бой. Гитлеровцы предпринимали атаку за атакой, их танки огнем пушек и пулеметов пытались пробить себе путь. Гречишников был ранен, но продолжал управлять боем. Собрав последние силы, сам взялся за тяжелое ружье и подбил первый танк. Второй подбили его подчиненные. Уцелевшие машины, отстреливаясь, повернули назад. В это время пулеметная очередь сразила отважного командира-комсомольца. Поздно вечером, после того как вражеские атаки прекратились, коммунисты батальона на своем собрании посмертно приняли лейтенанта Г. В. Гречишникова кандидатом в члены партии. На следующий день о подвиге героя узнала вся дивизия.

* * *

В войска мы часто выезжали вместе с Мальцевым. Много времени проводили в батальонах и ротах, на передовых позициях. Постоянное общение с бойцами, командирами и политработниками переднего края позволяло нам хорошо знать настроение людей, видеть успехи и недостатки партийно-политической работы, делать необходимые выводы и обобщения, с тем чтобы, возвратившись в политотдел, давать конкретные задания подчиненным, нацеливать их на решение наиболее важных проблем воспитательной работы.

Хотя наша оборона с каждым днем становилась все более упорной, никто не тешил себя надеждой на легкость дальнейших боев. Все понимали, что немцы не прекратят своих попыток полностью овладеть Новороссийском, чтобы использовать Новороссийский порт в качестве морской базы для снабжения своих войск. Другая цель, которую ставило перед своими войсками немецко-фашистское командование, заключалось в том, чтобы выйти на Туапсинское шоссе для дальнейшего наступления вдоль морского побережья. Из секретных немецких документов, захваченных нашими войсками, было известно, что главари фашистской Германии придавали исключительно важное значение захвату Кавказа и Закавказья, делая в связи с этим ставку на вовлечение Турции в войну против СССР.