Серафима Чеботарь - Божественные женщины. Елена Прекрасная, Анна Павлова, Фаина Раневская, Коко Шанель, Софи Лорен, Катрин Денев и другие

В течение 1905 года она более тридцати раз танцевала в самых фешенебельных салонах Парижа – у певицы Эммы Кальве и графини де Луан, перед членами Французской академии и в Кружке артистов и литераторов, а в дом одного из богатейших людей своего времени барона Ротшильда ее приглашали трижды. Мата Хари даже выступала в одной программе с самой знаменитой красавицей того времени – оперной певицей Линой Кавальери, и восторженные газетчики писали, что «страстная восточная красота Мата Хари заставила забыть об изысканной прелести прославленной певицы». После другого выступления La Presse писала: «Ява, где она выросла на земле вулканов, придала ей такую невероятную гибкость и магический шарм, а за оставшуюся часть ее достойного восхищения тела ей следует благодарить свою родную Голландию. Никто до нее не рискнул предстать перед богом со всем своим клокочущим экстазом и без одежды. И с какими чудесными движениями, смелыми и смиренными одновременно! Мата Хари впечатляет не только игрой ее ног, рук, глаз, рта и ярко-алых ногтей. Не стесненная одеждой, Мата Хари играет всем своим телом».

На вечере у ведущей актрисы Comédie Française Сесиль Сорель, жены графа де Сегюра, Мата Хари пленила богатейшего «шоколадного короля» Гастона Менье, который не только сделал несколько фотоснимков обнаженной Мата Хари, но и стал ее любовником и содержателем. Снимки эти сыграли в судьбе Мата Хари роковую роль: Рудольф Мак-Леод, узнав на газетных фотографиях свою бывшую жену и поняв, чем она занимается, потребовал развода. Адвокат долго пытался добиться от бывшей миссис Мак-Леод согласия на развод, но та делала вид, что не понимает, чего от нее хотят, пока адвокат не показал ей один из тех самых откровенных снимков. Было ясно, что если его предъявить суду, то скандала, который мог затронуть и их дочь, не избежать. Маргарета согласилась – окончательный развод состоялся 26 апреля 1906 года.

Рудольф Мак-Леод никогда не видел свою бывшую жену на сцене. Любопытным журналистам, решившим выяснить его мнение относительно сценических талантов Мата Хари, он заявил: «У нее плоскостопие, и она абсолютно не умеет танцевать». А когда она выступала в Гааге и друзья звали его на представление, Мак-Леод сказал: «Я видел ее во всех возможных позах, и больше мне смотреть не на что».

В Париже был только один человек, сомневавшийся в талантах Мата Хари. Журналист Франсуа де Нион, заподозривший ее в обмане, специально беседовал со специалистами-ориенталистами, которые объяснили ему, что танцы и история Мата Хари – чистой воды непрофессиональная выдумка. Но пока де Нион готовил свое сенсационное разоблачение, Мата Хари стала уже настолько известна, что уличать ее в обмане было себе дороже. Кстати, говорят, что последней точкой в борьбе де Ниона за правду стала ночь с Мата Хари.

С невероятным успехом прошло ее первое выступление перед большой публикой – 20 августа в знаменитейшем варьете «Олимпия» на Boulevard des Capucines. Гонорар Мата Хари составил фантастическую для дебюта сумму в 10 тысяч франков: добился его новый импресарио танцовщицы, Габриэль Астрюк – именно он через несколько лет привезет в Париж Шаляпина и труппу Дягилева. Газеты были полны бешеных восторгов, а публика была готова носить «индийскую богиню» на руках. Потом были двухнедельные гастроли в Испании, где ее танцы назвали «тактично-чувственными», а сопровождавшие их овации – «сенсационными»; говорили также, что за время поездки она соблазнила некоторых членов королевской семьи и посла Франции Жюля Камбона – последний оставался близким другом Мата Хари еще долгие годы. Затем она с неменьшим успехом выступает в Монако: Опера Монте-Карло пригласила ее исполнить партию в опере Жюля Массне «Король Лахора»: после премьеры композитор писал, что он «был счастлив, когда видел, как она танцует», а его знаменитый коллега Джакомо Пуччини после каждого представления присылал в гримуборную Мата Хари роскошные букеты. Ее отношения с Массне не ограничились одной оперой – он не только был покорен знаменитой танцовщицей, но даже пообещал написать балет специально для нее (правда, обещания своего не исполнил). В 1906 году Мата Хари выступала в Берлине (где она покорила одного из богатейших землевладельцев Германии, лейтенанта Альфреда Киперта) и в Вене – здесь ее выступления вызвали горячие споры о том, какая разница между танцами в обнаженном виде и в телесном трико. В это время в городе жили Айседора Дункан и американская танцовщица Мод Аллан: Айседора нередко (а Мод вообще всегда) танцевали без одежды, так что материала для сравнения у публики было достаточно. «Войну трико» выиграла Мата Хари: ее выступления были признаны наиболее интересными, а ее обнажение сочли оправданным. Neue Wiener Journal подвел итог: «Айседора Дункан мертва! Да здравствует Мата Хари!»

Сама она по этому поводу сказала: «Во время представления люди забывают о женщине во мне, так что в своем танце, в котором я все жертвую божеству, даже себя саму, что символизируется тем, что я спускаю с себя охватывающий бедра пояс, последнюю деталь одежды, и только полсекунды стою голой, никогда не пробуждала ни в ком никаких иных чувств, кроме интереса к выражаемым моим танцем мыслям». Мата Хари немного лукавила – она прекрасно понимала, что мужчины при виде ее испытывают интерес не только к танцу. Как писал один из влюбленных журналистов, «Мата Хари – это самая прекрасная женщина, производящая такое сильное впечатление своим искусным молчанием и четкой игрой жестов. Она символизирует невинную природу со всеми ее соблазнами, слабостями и радостями». А другой добавлял: «В этом теле, созданном как произведение искусства с льстивой грацией и скрытым огнем в простых жреческих жестах, скрывается высочайшая привлекательность».

За полтора года Мата Хари стала самой высокооплачиваемой, самой популярной и самой обсуждаемой танцовщицей в мире. Открытки с ее изображениями продавались в каждой лавке, были выпущены сигареты ее имени (как писали в рекламе, «лучшие индийские сигареты из табака с острова Суматра») и печенье, на банках которого были ее портреты – в одной такой банке носила в школу завтраки Нон МакЛеод, дочь Мата Хари. Танцовщица тратила огромные суммы на роскошные наряды и драгоценности, но зарабатывала столько, что могла уже позволить себе вообще не выступать. После венских гастролей она в компании Киперта несколько месяцев путешествует по Европе и Египту – в Париж она вернулась лишь в конце 1907 года.

Как оказалось, возвращение несколько запоздало. Пока Мата Хари путешествовала, ее место заняли сразу несколько десятков обнаженных танцовщиц. Журналистам Мата Хари заметила: «Появилось все больше и больше дам, вынырнувших из ничего и прославлявших меня своими имитациями. Мне действительно льстили бы эти знаки внимания – если бы представления были правильными с точки зрения науки, искусства и эстетики. Но, к сожалению, о них такого сказать нельзя», – и в качестве контрудара подготовила новую программу, разрекламированную во всех газетах. Что-что, а рекламировать себя Мата Хари умела в совершенстве. Стоит ей появиться на скачках в Лонгшампе в бархатном платье с огромной муфтой, ее фотографии появляются на всех углах, и каждая уважающая себя француженка спешит заказать себе такую же муфту, лучше всего – у того же портного. На следующей неделе Мата Хари предстает в невероятно узком синем платье с отделкой из шиншиллы – и спрос на этот мех вырастает втрое. Череда выступлений на благотворительных вечерах подкрепила ее репутацию самой востребованной танцовщицы (одно из самых авторитетных изданий, журнал Comedie назвал ее «королевой старинных танцев» и поставил на первое место среди современных артисток); для подкрепления пошатнувшихся дел она обзавелась множеством новых любовников: к ним причисляли половину министерского кабинета Франции, почти треть посольского корпуса, десяток богатейших людей Европы и кронпринца Германии. Когда под нажимом церкви во Франции были запрещены выступления обнаженных артисток, Мата Хари была единственной, кого этот запрет не коснулся: с одной стороны, как азиатки, исполняющей религиозные танцы, а с другой – как любовницы такого количества высокопоставленных политиков, что бороться с нею было невозможно.