Ги Бретон - В кругу королев и фавориток

Но все-таки Маргарита не хотела уезжать до 15 мая, зная, что в этот день Екатерина Медичи собиралась устроить в саду замка Шенонсо праздничный банкет, на котором каждый сможет себе позволить любые вольности. И она не была обманута в своих ожиданиях.

«На этом прекрасном банкете, — сообщает Пьер де Л`Этуаль, — самые благородные и самые красивые дамы двора, полуодетые и с распущенными, точно у невест, волосами, прислуживали гостям за столом».

Что касается м-м де Сов, у той, кажется, декольте было до самого пояса. Но она была далеко не единственная, кто охотно демонстрировал свои прелести, потому что, по словам Л`Этуаля, в ту весну 1577 года «дамы и девицы, подобно солдатам того времени, любившим щегольнуть до блеска начищенным оружием во время какого-нибудь смотра, выставляли напоказ свои обнаженные груди, которые из-за их постоянного движения эти добрые женщины использовали то в качестве циркуля, то в качестве часов с гирями, а еще лучше сказать в качестве кузнечных мехов, которые раздувают огонь в их кузнице».

Сколь же сильно подобное зрелище должно было радовать глаз!

Отъезд во Фландрию состоялся 28 мая 1577 года.

Маргарита, которую сопровождала многочисленная свита, выехала из Парижа через ворота Сен-Дени, восседая в носилках, «над которыми на пилонах высился балдахин, подбитый пурпурным испанским бархатом с золотым и шелковым шитьем…».

За королевскими носилками следовали верхом десять обворожительных девушек, а также восемь карет со свитой королевы. На улицах, по которым двигался кортеж, толпились горожане, встречавшие громкими криками Маргариту, чей бурный темперамент им был хорошо известен.

— Это самая большая шлюха во всем королевстве, — говорили люди друг другу.

И все смеялись.

Королева Марго не лишена была некоторого простодушия. Та живость и доброжелательность, которую она увидела в глазах людей, ее очень обрадовали, и, покидая столицу, она с волнением думала, что парижане, без сомнения, любят ее…

В начале своего путешествия она с восторгом помахивала рукой, приветствуя встречавшихся на пути крестьян и горожан, которые почтительно кланялись при ее появлении; вскоре, впрочем, эта игра ее утомила, и она вновь почувствовала весеннее томление.

Уже на второй день взор ее стал задерживаться на офицерах и всадниках, охранявших королевский кортеж. Боже, как они были обольстительны! С каким сладострастием она мечтала о них! Но, кажется, впервые в жизни ей удалось проявить благоразумие. Может быть, она опасалась скандала в тот самый момент, когда отправлялась с определенной политической миссией? Скорее всего именно так, судя по тому, что она вызвала срочно из Парижа мужчину, чтобы получить то, что ей хотелось.

Этим на удивление предупредительным и услужливым мужчиной оказался герцог де Гиз. Он догнал королеву в городке Катле, что в провинции Камбрезн. Их свидание произошло в ее комнате, которую он тайно покинул на рассвете, как только исполнил свое предназначение…

Таким образом, направляясь во Фландрию, чтобы послужить интересам своего брата и тем самым помочь протестантам, она в то же время беспокоила главу Лиги французских католиков, чтобы провести с ним ночь любви.

По прибытии в Камбре Маргарите уже незачем было вызывать кого-то срочно из Парижа: там, на месте, она нашла то, что ей требовалось, в лице г-на д`Энши, губернатора, с которым она познакомилась на балу, данном местным епископом. И тут мне следует сразу же оговориться, что этот святой человек сам не присутствовал на этом галантном празднике, который начался сразу после танцев. Епископ покинул праздник после ужина, напуганный тем, какой оборот начали принимать события.

Когда оргия, в которой с притворным восторгом принимали участие все знатные дамы города, достигла своего апогея, королева Наваррская также, не привлекая к себе внимания, удалилась в свои покои в сопровождении г-на д`Энши, который проявил себя столь доблестным любовником, что она поинтересовалась, не желает ли он сопровождать ее во время путешествия. Губернатор согласился, и от этого к удовольствию повидать незнакомую страну у королевы Марго добавилась радость предвкушения медового месяца.

Она, однако, не забывала о своей миссии. Более того, это любовное приключение составило часть задуманного ею плана. В своих «Мемуарах» Маргарита дает понять, что, приглашая губернатора Камбре принять участие в ее поездке, она надеялась привлечь его на сторону герцога Анжуйского: «Воспоминания о моем брате ни на минуту не покидали меня, и ни к кому я не питала такого расположения, как к нему. Поэтому я постоянно помнила инструкции, которые он мне дал, и, видя представившуюся мне прекрасную возможность содействовать его предприятию во Фландрии, по отношению к которой город Камбре и его цитадель можно было считать ключом, я не хотела упустить случай и употребила весь данный мне Богом разум, чтобы расположить г-на д`Энши к Франции и, в особенности к моему брату. Богу было угодно, чтобы он почувствовал ко мне расположение, нашел удовольствие в беседах со мной и попросил разрешения сопровождать меня во время моего пребывания во Фландрии…»

Во всех городах, где она останавливалась и где в ее честь устраивались праздники, она очень ловко затевала разговор о Франциске, расхваливала его достоинства и даже обещала должности и титулы тем, кто захочет помочь ее дорогому братцу завоевать Нидерланды.

В Мопсе в ответ на сетования графини Лален по поводу испанской оккупации она заявила:

— Мой брат, Монсеньор герцог Анжуйскнй, вырос среди оружия и считается одним из лучших полководцев своего времени. Вы не сможете назвать ни одного принца, чья помощь могла бы быть более полезной, во-первых, из-за ее близости, а во-вторых, потому что огромное королевство, каковым является Франция, очень предано моему брату, и он смог бы оттуда черпать людей, средства и все необходимое для этой войны. Так что если бы г-н граф, ваш муж, оказал бы ему услугу, то можете не сомневаться, что и мой брат содействовал бы ему в той мере, в какой это потребуется.

И, помолчав, прибавила:

— Если бы мой брат с вашей помощью здесь обосновался, поверьте, вы бы часто меня видели, потому что у нас с ним такая дружба, какой никогда еще не было между братом и сестрой.

То была сущая правда… Мало кому приходилось встречать столь захватывающую братскую любовь.

В Намюре дон Хуан Австрийский, незаконнорожденный брат Филиппа II и губернатор Нидерландов, принял Маргариту с особым почетом. За полгода до этого он побывал инкогнито в Париже. Благодаря помощи испанского посла ему удалось проникнуть во французский двор, где в тот вечер давали бал, и не узнанным увидеть королеву Маргариту, о которой говорила вся Европа. Само собой разумеется, он в нее влюбился, хотя молнии, сверкавшие в ее взоре, его немного напугали. После бала впавший в задумчивость дон Хуан признался друзьям: