Майя Бессараб - Так говорил Ландау

Дау считал ревность постыдным чувством и постоянно об этом упоминал. Но всё же, когда один из его знакомых сообщил, что с ним хочет поговорить профессор из соседнего института, этот знакомый посоветовал Дау не представлять профессора Коре, ибо он считался одним из самых красивых мужчин в академическом мире и пользовался большим успехом у женщин. Одного этого было достаточно, чтобы Дау захотел показать его жене. Несколько дней спустя он сказал Коре:

– Тут есть один чемпион красоты, так я его пригласил.

– Меня это не интересует.

– Но ты всё-таки никуда не уходи, он должен прийти с минуты на минуту.

– Так что ж ты мне раньше не сказал, — ахнула Кора и побежала переодеваться.

Визит красавца-мужчины в квартиру номер два не остался незамеченным. Один из самых первых учеников Дау, Александр Компанеец, сочинил по этому поводу стишки, и они моментально облетели два института. Много лет спустя незадачливый поэт рассказал, что когда Дау попросил его остаться после семинара, он не придал этому значения, но как только они остались одни, он понял, что учитель разъярён. «Это было ужасно. Мне казалось, он вот-вот бросится на меня с кулаками. Он выставил меня ничтожеством и негодяем. Но я не сразу понял, что его так взбесило», — вспоминал поэт. Оказалось, Дау разлютовался потому, что какие-то дурацкие стишки могли оттолкнуть друг от друга людей, которые, по-видимому, понравились друг другу.

Дау метался по кабинету и отчитывал Компанейца:

– Какая наглость — вмешиваться в чужие судьбы! Какая подлость — высмеивать высокие чувства! Как у вас хватило бесстыдства после всего этого показаться мне на глаза! И стихи — мерзопакостные! В жизни не слыхал большей дряни!

А вот это уже несправедливо. Стихи неплохие, и кстати, они очень понравились Коре. От неё я их и получила:

Увы, прозрачной молвы укорыПопали в цель:Вчера я видел, как был у КорыЭмануэль.Неплотно были закрыты шторы,Зияла щель.И в глубине манила взорыЕе постель.К чему сомненья, к чему все спорыИ канитель?Я сам увидел, как был у КорыЭмануэль.

Весть о том, за что Дау устроил взбучку поэту, через день стала известна всему институту. Надо, однако, сказать, что это был единственный мужчина, о котором так много говорили в связи с Корой. И никаких стишков подобного рода она больше не удостаивалась…

Но, конечно, она набралась суждений у своего мужа и часто говорила его словами. Так, однажды она пожаловалась сестре:

– Ты представляешь, какое безобразие. Девчонка назначила Дауньке свидание, а сама не пришла. Он два часа простоял на морозе, чуть воспаление лёгких не схватил!

В самом начале знакомства со своим будущим мужем Кора дала ему слово, что никогда не будет ревновать. Поклялась ему в этом. Но она так и не избавилась от ревности. Порой даже пыталась повлиять на мужа.

– Чудесный человек, — сказала она об одном из друзей Дау. — Он ни разу в жизни не изменял жене.

– Ну, это зря! Если мужчина такой лодырь, от него мало толку.

– Вот ты всегда на стороне Дау, — сказала как-то Кора своей старшей сестре. — А он знаешь что придумал? — штраф за недовольное выражение лица.

– Как это?

– А вот так. Если у жены лицо, как у медведя, её надо штрафовать. На сто рублей. Это, по-твоему, справедливо?

– По крайней мере не будешь ходить с унылым выражением лица.

– И ещё анекдот рассказал. Один спрашивает у приятеля: «Зачем ты научил свою жену играть в карты?» — «А это очень удобно. Вчера я отыграл у неё половину своей зарплаты».

Однажды Кора обратила внимание мужа на деликатную деталь во взаимоотношениях супружеской пары, описанную Мопассаном. Узнав о том, что муж тратил огромные деньги на какую-то куртизанку, жена не стала устраивать сцен ревности, но, когда он воспылал к ней нежностью, сказала, что она, мол, не хуже той женщины, так что пусть раскошеливается. Дау очень удивился:

– Коруша, это несправедливо. Тот француз вряд ли отдавал жене три четверти своих доходов.

У Дау был искренний, непоказной интерес к людям. Его интересовали и причины семейных неурядиц, и вообще всё, что способствует или, наоборот, мешает счастью. Узнав от Коры, что у свояченицы большие проблемы с семейной бухгалтерией, потому что её муж каждый раз со скандалами даёт деньги, Дау, выбрав удобный момент, сказал:

– Верочка, попробуйте другую тактику. Не берите у него ничего. А когда он предложит эту смехотворную сумму, скажите, что вы достаточно зарабатываете и в состоянии взять его на свое иждивение.

Результат превзошёл все ожидания! Всё вошло в норму и навсегда.

Лев Давидович скрупулезно, честно отдавал жене 75% всех своих доходов. Это были внушительные суммы. Но её, естественно, интересовали те 25%, которые он оставлял себе. Как-то во время обеда, в самом конце трапезы, чтобы не дай Бог, он не ушёл, не доевши, Кора завела разговор о каких-то предстоящих тратах. Дау просматривал газеты, не очень вникая в смысл её слов. Не отрываясь от чтения, он сказал:

– Если в нашей семье есть жид, то это, конечно, ты.

Слава Богу, его украинка-жена обладала чувством юмора. Она так и покатилась со смеху.

Моя бабушка часто повторяла:

– Я не знаю человека лучше Дау.

Но когда тёща в очень ненавязчивой форме, полушутя, вздумала ему пожаловаться на Кору, он ответил:

– К сожалению, ничем не могу вам помочь. Ваше воспитание.

Точно так же пресекались всякие попытки неуважительно отозваться о его дражайшей половине со стороны его матери или сестры. Он очень серьёзно относился к браку, любые недружелюбные высказывания по этому поводу слушать не желал, считая, что в противном случае «звери-курицы» заклюют.

Таким образом, вокруг него никогда не было никаких конфликтов, которые иногда отравляют людям жизнь. Словом, во всем был порядок. К счастью, окружающие его люди знали ему цену. Быть может, это покажется чем-то нескромным, но я всё же скажу, что сколько я себя помню, Кора всегда повторяла, что Дау — гений.

Как-то я после лекций поехала на Воробьёвское шоссе, к тётке. Дау отобедал и просматривал газеты.

– Час от часу не легче, — сказал он. — Слыхала? Тёплый переулок переименовали! В улицу Тимура Фрунзе.

В другой раз его внимание привлекла улица Вешних вод.

– Одна такая улица ещё ничего, но ретивые чиновники могут такого нагородить, что страшно будет взглянуть на карту города. Улицы надо называть просто, не мудрствуя лукаво. Первая московская улица называлась Высокая, просто, понятно и русскому уху привычно.