Борис Соколов - Тухачевский

Данный эпизод решительно отвергается теми, кто знал Тухачевского уже по службе в Красной армии. Они в один голос свидетельствуют о необычайной вежливости и корректности Михаила Николаевича, о его заботе о подчиненных, всегдашней готовности помочь бойцам и командирам, в том числе в решении чисто житейских проблем, и, соответственно, о том, что в войсках Тухачевского любили. Но я думаю, тут нет противоречия. Просто в бытность в юнкерском училище Тухачевский сознавал, что в тот момент его продвижение по службе всецело зависит от начальства, а не от дружбы с однокурсниками-юнкерами. Поэтому и демонстрировал максимальную требовательность и взыскательность, чтобы отцы-командиры оценили его по достоинству и не препятствовали закончить училище первым. А это давало право свободного выбора вакансий, в том числе в гвардейские полки. Для выходца из бедной дворянской семьи, не имевшего связей среди генералитета, это был, по существу, единственный путь, обеспечивающий неплохой старт карьере. Потом же, став полководцем, он прекрасно понимал, что успех зависит от того, насколько солдаты и офицеры верят в своего командира, в его удачу и готовность заботиться о подчиненных.

Думается, что по природе Тухачевский не был злым человеком. И без особой на то нужды гадостей людям не делал, тем более их не губил. Правда, нет никаких данных, что юный фельдфебель в ту пору или впоследствии испытывал угрызения совести по поводу трех товарищей, покончивших с собой из-за его придирок. Впрочем, мы вообще очень мало знаем о Тухачевском-юнкере. Ведь подавляющее большинство сокурсников Михаила Николаевича, подобно пострадавшему от него Георгию Маслову, сложили голову в сражениях Первой мировой и Гражданской или сгинули в безвестности в эмиграции, так и не написав воспоминаний из-за тягот жизни на чужбине. Так что свидетельство Посторонкина здесь — едва ли не единственное.

Подчеркнем, что требовательность Тухачевского к товарищам по училищу могла быть вызвана отнюдь не только соображениями карьеры, как утверждает пристрастный к Михаилу Николаевичу мемуарист. Тухачевский был, что называется, военная косточка, по-настоящему жил интересами службы, за армию — сперва царскую, а потом Красную, — буквально «болел», принимая близко к сердцу все ее заботы и проблемы. Он мечтал сделать русские войска непобедимыми, сам работал самозабвенно и того же требовал от подчиненных. Лидия Норд вспоминает, как, уже будучи заместителем наркома обороны, Тухачевский однажды позвонил в четыре часа утра начальнику артиллерии Красной армии Н. М. Роговскому, участливо осведомился: «Спали?» и, извинившись, поставил далеко не самую срочную задачу: организовать артиллерийский пробег Ленинград—Псков и обратно. А в молодые годы, в училище, Михаил Николаевич, не имея еще житейского опыта, вполне мог не соизмерять свои максималистские требования с возможными трагическими последствиями.

В училище Тухачевский впервые увидел последнего русского царя. Владимир Посторонкин так описал это знаменательное для всех юнкеров событие: «В дни Романовских торжеств (юбилейных мероприятий по случаю трехсотлетия дома Романовых в 1913 году. — 2>. С), когда Александровскому и Алексеевскому военным училищам приходилось в период приезда Государя-императора с семьей в Москву нести ответственную и тяжелую караульную службу в Кремлевском дворце, портупей-юнкер Тухачевский отменно, добросовестно и с отличием исполняет караульные обязанности, возложенные на него. Здесь же впервые Тухачевский был представлен Его величеству, обратившему внимание на службу его и особенно на действительно редкий случай для младшего юнкера получения портупей-юнкерского звания. Государь выразил свое удовольствие, ознакомившись из краткого доклада ротного командира о служебной деятельности портупей-юнкера Тухачевского».

Это свидетельство как будто противоречит утверждениям сестер Михаила Елизаветы и Ольги и его друга Николая Кулябко о его антимонархических настроениях еще в юношеские годы. Однако, если вдуматься, никакого противоречия тут нет. Ведь Посторонкин не был близко знаком с Тухачевским, и тот конечно же не мог доверить ему свои сокровенные чувства. С другой стороны, Михаил не был столь глуп, чтобы демонстрировать нелюбовь к царю, стоя в почетном карауле, хотя бы небрежным исполнением караульных обязанностей или публичной дерзостью при представлении императору. Свои обязанности он всегда исполнял образцово, тем более в столь ответственный момент юбилейных торжеств.

И в кадетском корпусе, и в юнкерском училище Тухачевский оставался убежденным атеистом, хотя, наученный горьким опытом в пензенской гимназии, уже не выказывал публично своего неверия. Известный музыковед, друг и биограф композитора и пианиста Сергея Танеева, Леонид Сабанеев, вхожий в семейство Тухачевских, свидетельствовал: Михаил был юношей «весьма самонадеянным, чувствовавшим себя рожденным для великих дел», причем порой «это у него носило характер мальчишества: он снимался в позах Наполеона, усваивал себе надменное выражение лица. По-видимому, он был лишен каких бы то ни было принципов, — тут в нем было нечто от «достоевщины», скорее от «ставрогинщины». Он видимо готовился в сверхчеловеки». Здесь под отсутствием принципов недружественно настроенный к Тухачевскому Сабанеев, несомненно, имеет в виду отсутствие религиозно-нравственных, христианских убеждений.

Глава третья

Первая мировая и германский плен

12 июля 1914 года Михаил Тухачевский закончил Александровское военное училище первым по успеваемости и дисциплине. Его произвели в подпоручики и, по правилам, предоставили свободный выбор места службы. Тухачевский, как и завещал дед-генерал, предпочел лейб-гвардии Семеновский полк. По словам дяди Тухачевского, полковника Балкашина, племянник собирался продолжить военное образование: «Он был очень способен и честолюбив, намеревался сделать военную карьеру, мечтал поступить в Академию Генерального штаба». А там, глядишь, — прямая дорога в генералы или даже, чем черт не шутит, в фельдмаршалы. Пока же свежеиспеченный подпоручик, получив 300 рублей казенных денег на экипировку — для Тухачевских сумма немалая, — отправился во Вражское в отпуск. Но отдых пришлось прервать до срока: была объявлена мобилизация, а 1 августа началась война.

Тухачевский вынужден был спешно догонять свой полк, выступивший в район Варшавы. Молодого подпоручика назначили младшим офицером (по нынешнему — заместителем командира) 7-й роты 2-го батальона. Ротой командовал опытный воин капитан Веселаго, добровольцем участвовавший еще в Русско-японской войне. Вскоре полк перебросили в район Ивангорода и Люблина против австро-венгерских войск. 2 сентября 1914 года рота Веселаго и Тухачевского под фольварком Викмундово у местечка Кржешов с боем форсировала реку Сан по подожженному австрийцами мосту, а потом благополучно вернулась на восточный берег с трофеями и пленными. Командир роты за этот подвиг получил орден Святого Георгия 4-й степени, младший офицер — орден Святого Владимира 4-й степени с мечами. Потом последовали другие бои с австрийцами и пришедшими им на помощь немецкими частями. Тухачевский отличился еще несколько раз.